-  Прощай, земля Амира, - сказал он негромко. - Прощай, страна отважного и безрассудного Амира, Кем д'Амир, священный Дамирлар! Твой потомок, Амир, покидает землю отцов, как некогда и ты покинул свою. Прощай!

    Он двинулся вниз по склону бархана. Конь упирался, недовольно мотал головой и присаживался на задние ноги, проезжая по два-три шага вместе с оползающим песком. Сальтгерр и Баррахат пустились в короткий объезд, чтобы не ссыпать песчаную лавинку на голову повелителю.

    -  Я вот что хочу спросить, - сказал Джави, когда советники догнали его. - Мы привал делать будем?

    -  Не сейчас, повелитель, - сказал Баррахат. - Если повелитель не возражает - ночью пойдем побыстрее, без отдыха. К утру будем в оазисе Хулур. Это последняя вода до берега Май-Мавая.

    -  И то еще вопрос, - добавил Сальтгерр. - Несколько лет назад прошел слух, что Ультаф Проклятый, черный мститель, разрушил колодец Хулур. Но в прошлом году мои люди, объезжая границы, были вынуждены завернуть к оазису, надеясь откопать хоть какую-то воду. И выяснилось, что колодец цел, переполнен водой, и оазис зазеленел и разросся. Но я теперь думаю - в тот ли оазис они попали? Или заплутали и выехали к источнику Альсены в двух днях пути отсюда?

    -  Разберемся на месте, - сказал Баррахат. - Если что не так - у нас еще есть немного воды. До берега хватит, хотя и в обрез. А если оазис в порядке - вообще отлично. Это для нас стало бы огромнейшей удачей. Сможем отдохнуть целый день, и при этом выиграем почти сутки.

    -  Это уже ваши дела, - сказал Джави. - Я в ваших расчетах ничего не понимаю. Отдохнем - прекрасно, выиграем - отлично, только не надо мне объяснять, почему и как.

    Он поднял шарф на лицо и пустил коня рысью. Сзади донесся голос Тамаля, неугомонного даже на жаре:

    -  Где ты, земля родная, где ты, мой верный друг? Ветер чужого края гонит песок вокруг. Только кувшин разбитый, угли из очагов, только сухие плиты спят под твоей ногой…

    -  Дыхание береги! - рявкнул на него Сальтгерр. - Ох, допрыгаешься ты у меня, певун!

    -  Я все равно допрыгаюсь не у тебя, а у повелителя, - гордо сказал Тамаль, на всякий случай, впрочем, отъезжая подольше. - Я для него горло деру, а ты просто такой везучий и все время рядом оказываешься.

    Джави усмехнулся. Ему нравился характер Тамаля. Иногда певца хотелось убить, но простодушная отвага этого мерзавца, смешанная с невероятной хитростью и изворотливостью, не позволяла сердиться на него долго.

    -  Где ты, мой верный друг, - повторил он и оглянулся на старый знак короля ар-Равиля. Подъезжать ближе не хотелось. Хотя Джави прекрасно понимал, что если не подъехать сейчас, он больше никогда не увидит этой древней деревяхи. Никогда. Теперь все в последний раз. Где ты, мой верный друг… есть отвратительное свойство у тамалевых песен. Пять минут поет, а потом два часа отвязаться от мелодии не можешь. Интересно, где-то сейчас мой Ник? Кто с ним? Как у него дела? Знает ли он, что я задумал? Нет, этого он точно не знает. Этого даже Баррахат не знает. И Сальтгерру в жизнь не догадаться. И Тамаль про такое не пел. И наверное, не споет. Эх, только сухие плиты спят под твоей ногой…

    Джави тряхнул головой и пустил коня вскачь.

    * * *

    За два часа до захода солнца когорты привычно сменили порядок построения. Особого смысла пока что в этом не было, лошади еще не слишком устали, люди не были измотаны так, как это частенько случается в долгих боевых походах, но Вечный Отряд не любил менять привычки за здорово живешь.