– Странно, – задумывается Евгения, – а мы с Юркой ничего такого не чувствовали. Думали, в вашей жизни только тишь да гладь!

– Но я свою историю не окончила, – продолжает Вера Александровна. – Спустя месяц после объяснения мы с отцом оказались на вечеринке у его сестры – она в шестой раз выходила замуж. И стала новобрачная меня уму-разуму учить. Видишь ли, братишка и перед ней повинился! Мол, она бы такого не потерпела, гнать его надо поганой метлой… Слушала я, слушала, да и говорю: «Ты, Соня, шестой раз замуж выходишь. Надо думать, каждый последующий брак у тебя лучше прежнего?» Она молчит. Да и что скажешь, если не только не лучше, а один другого хуже! Легко разрушать! А ты попробуй сохранить то, что имеешь…

– И для чего ты мне это рассказала? – интересуется Евгения. – Чтобы я на Аристова губы не раскатывала? «Парней так много холостых»? Думаешь, у них с Ниной еще все наладится?.. Не переживай, я ему говорю то же самое: надо ли ради сиюминутного увлечения разрушать хорошую, крепкую семью?! А он, дурак, слушать не хочет!

Мать смущается: действительно, нашла аналогию! Наверное, она думает: «Хотела как лучше…» Увы, ее подходы к собственной дочери так и остались на внешнем уровне. Мать с дочерью не привыкли говорить по душам, потому так трудно находить общий язык теперь, когда потеряно столько лет!.. А Евгении, похоже, лучше и вправду никого не слушать!

Несколько ночей она ночевала у матери и вдруг поймала себя на желании оказаться дома. Зайти к себе в квартиру… Что же получается, родительский дом – для нее уже не дом? А дом – квартира, где она прожила… тринадцать лет?

Аристов сказал: поживи пока у матери! Но на сколько растянется это «пока»? И почему она должна кого-то там остерегаться, точно подпольщица или бандит со стенда «Их разыскивает милиция»? Почему они с Толяном решили, что Сергей именно сейчас начнет за ней охотиться?

С другой стороны – зачем ему откладывать и сидеть на мине, которая неизвестно когда может взорваться?

Дом матери тоже не цитадель. Но некоторое удобство от ее проживания здесь все-таки есть. Теперь ее с работы подвозят Лада с мужем. Они живут неподалеку. Ездит с ними и Ирина, что потихоньку сближает женскую троицу, и уже без прежнего надрыва, с которого началось их знакомство. Они не лезут Евгении в душу, но знают, что у нее есть человек, с которым она, к сожалению, не может быть вместе. И у других женщин есть такие «человеки»…

– Ты уже готова? – в конце рабочего дня заглядывает в ее кабинет Лада.

– Готова… ехать общественным транспортом.

– Что-нибудь не так? – настораживается экономист. – Мы тебя ничем не обидели?

– Придумала! Просто мне нужно заехать к себе на квартиру, взять кое-что.

– Слава Богу! – радуется Лада. – А то мой дражайший съел бы меня. Он, знаешь ли, по внешнему виду от других мужиков не отличается, но в душе – натура тонкая: все чувствует, все замечает… Вчера сказал мне: «Будь с Женей деликатнее, Ладушка, ей сейчас несладко». Не знала бы его, приревновала бы… Фантазирует?

Она выжидающе смотрит на Евгению, ставя ее тем самым в затруднительное положение. Что можно сказать одной фразой? Опровергнуть? Согласиться?

– Твой муж, Лада, хороший человек.

– За то и любим, – посмеивается та, но на продолжении разговора не настаивает, а только замечает: – Все равно поедешь с нами. На повороте выйдешь, а там на троллейбусе тебе…

– Три остановки!

– Вот и пошли.

Евгения идет к дому, испытывая неприятное чувство присутствия кого-то за своей спиной.