|
Затем в семейство влились Леонары, и с тех пор все родственники, отцы и сыновья, братья, зятья и кузены - словом, все или почти все члены семьи числились в этой корпорации, а когда один из Куртов стал весьма крупным пивоваром в Кольмаре, его сочли неудачником. В тот вечер я обо всем этом только догадывался по неясным намекам Жюбера. И когда мы с ним вышли под проливной дождь - на этот раз найти извозчика нам не удалось, - я уже почти сожалел, что ошибся в выборе профессии. - Ну, что скажешь? - О чем? - Да о Луизе! Я не собираюсь тебя упрекать. Но положение твое было весьма затруднительным. Ты заметил, с каким так-том она тебя выручила? Это удивительная девушка. Конечно, Алиса Перрэ более эффектна, но... Я не знал, кто такая Алиса Перрэ. За весь вечер я познакомился только с девушкой в голубом, которая подходила ко мне поболтать между танцами. - Алиса - та, что пела; она скоро станет невестой парня, который с ней пришел, его зовут Луи, его родители очень богаты. В тот вечер мы расстались поздно. Всякий раз, когда ливень припускал с новой силой, мы заходили в какое-нибудь еще открытое бистро, чтобы спрятаться от дождя и выпить кофе. Феликс никак не мог меня отпустить и без умолку говорил о Луизе, заставляя меня признавать ее идеальные достоинства. - Я знаю, шансов у меня маловато. Родители хотели подобрать ей мужа в дорожном ведомстве, потому и отправили ее к дяде Леонару. Понимаешь, в Кольмаре или Мюлузе все подходящие мужчины либо женаты, либо уже породнились с их семейством. Луиза здесь два месяца. И пробудет в Париже всю зиму. - А она знает? - Что? - Что ей подыскивают мужа в дорожном ведомстве? - Разумеется. Но ей все равно. Она девушка очень оригинальная, ты даже не представляешь. Не успел пока оценить ее по достоинству. Потолкуй с ней подольше в следующую пятницу. Если бы ты танцевал, все было бы куда проще. Почему бы тебе не взять пока два-три урока? Я не стал учиться танцевать. И к счастью. Потому что Луиза, вопреки тому, что думал о ней милейший Жюбер, терпеть не могла кружиться в объятиях кавалера. Две недели спустя произошло мелкое событие, которому я в то время придал очень большое значение, - да оно и впрямь сыграло довольно важную роль, только не ту, что предполагали. Молодые инженеры, ходившие в гости в Леонарам, подчеркнуто держались в стороне от остальных гостей и пересыпали свою речь специальными словечками, понятными только посвященным. Ненавидел ли я их? По всей вероятности. И вовсе не приходил в восторг от того, что они упорно называли меня комиссаром полиции. Эта полюбившаяся им игра начинала меня раздражать. - Эй, комиссар!.. - кричали они мне через всю гостиную. И вот в один из таких вечеров, когда Жюбер и Луиза болтали в уголке возле какого-то цветка, который я хорошо запомнил, к ним подошел щупленький юнец в очках и стал что-то нашептывать, ехидно поглядывая в мою сторону. Несколько минут спустя я спросил приятеля: - Что он сказал? Жюбер смущенно увильнул от ответа: - Да ничего. - Гадость какую-нибудь? - Расскажу, когда выйдем. Очкарик между тем подходил то к одной, то к другой группе гостей, и все, по-видимому, забавлялись на мой счет. |
