Пять лет он жил на берегу океана, охотился и ловил рыбу, добывая себе пищу; пятъ лет его тело палило солнце, омывали дожди и хлестали штормовые ветры. И вот однажды во время прилива он услышал отчетливый зов далекой, еще незнакомой Родины. Он вернулся к Дереву, обнял его и сказал: «Мне пора уходить. Спасибо тебе за все». Ударом ноги переломив могучий ствол пополам, Хан поклонился и навсегда ушел из тех краев, в которых становился Человеком.

За два дня до отъезда он сказал Женьке:

– Двадцать четыре тыля, которые ты знаешь от отца, капля в океане. Ты уже не молод, тебе нужно другое оружие. Я отведу тебя к другу отца Мастеру Гао. Возможно, он не откажется учить тебя.

Гао и его сын Кай содержали в Москве маленький китайский ресторанчик.

Гао был стар, но Женька знал китайскую поговорку «Побеждает не сила, но сила духа» и не судил о людях по внешности. Гао был мудр. Это означало, что он видел человека насквозь, по одному взгляду мог определить силу, реакцию, темперамент и наличие совести.

Втроем они спустились в подвальное помещение ресторана, обитое рисовой соломой. Здесь было свежо и сухо; магические знаки и иероглифы на стенах не оставляли сомнений в назначении зала, Женька не столько хотел понравиться китайцу, сколько боялся подвести Хана, поэтому демонстрировал «коронки» своего арсенала: фляки, сальто вперед и назад, прыжки с приземлением в шпагаты – продольный, поперечный, вертикальный, отрицательный с опорой на стену и пол; показал спецтехнику, четыре тыля высшего мастерства и поклонился Мастеру.

Хан довольно улыбался. Лицо Гао не выражало ничего.

– Ты погибнешь, – сказал китаец. – Потому что это умеют делать тысячи. Сотни делают это лучше тебя. Если бы тебе было десять лет, я не сказал бы так. Но тебе больше, и уже через год ты не сможешь показать того, что делал сегодня. А через пять лет тебя убьют. – Старик помолчал в раздумье. – Ты учился у Кима. Он был настоящим Мастером и моим другом. Будешь приходить ко мне раз в неделю…

Потом они прощались с Ханом в Шереметьеве.

«Я буду помнить тебя, Хан», – взглядом обещал Женька.

«Я тоже», – отвечал Хан.

«Ты мой брат, Хан», – подумал Женька.

«В тебе боевой дух корейца», – мысленно похвалил его Хан.

Тысячи спаррингов и годы совместных тренировок сделали слова не нужными в их общении. Они поклонились друг другу.

– Тэквон! – сказали они синхронно и разошлись навсегда.

Мастер Гао говорил тихо и вдумчиво, будто сам сочинял притчу:

– Не возрадовались боги, создав человека, огорчились: ведь ничто не мешает этому сильному и мудрому творению занять их место. И решили спрятать от него львиную долю его возможностей. Но куда? На небо – достанет, внутрь Земли – найдет. И нашли укромное местечко, не каждому разуму доступное: спрятали его силу в нем самом… Скоро кончится твоя молодость, Женя. Придет время заглянуть в себя. Если хочешь оставаться бойцом до старости, ты должен заняться внутренними стилями. На это уйдет очень много лет, и ты найдешь себе другого мастера. Но я помогу тебе приблизиться к этому…

И Гао преподал Женьке первый урок искусства точечного удара Дим‑Мак.

– Запомни, – говорил он, посвящая его в секреты чаньской школы медитации Дхармы, – чтобы защитить и сохранить семя юань‑цзин, ты должен каждое утро встречать восход солнца.

Они работали над дыханием и силой, постигали пять стихий и методику ведения боя. Дерево завоевывало Землю – прямой удар отвечал удару изнутри наружу; точка «управления сосуда» – шансин – действовала с 0 до 12; точка канала желудка ци‑чун – с 7 до 9.