Принять душ Петр наотрез отказался, завалился на диван, а когда Женька стал укрывать его стареньким пледом, приподнялся на локте и неожиданно трезвыми глазами посмотрел на друга.

– Слышь, Женя… Вчера Игоря Нечаева, Сережу Ермакова, Юру Цыпуштанова киллер из импортного ствола прямо в отделении милиции уложил. А Цыпуштанов в спецназе МУРа служил, тертый калач. В Ижевске первого зама МВД республики прошили из автомата вместе с семьей…

– К чему клонишь?

Петр вскочил, сел на диване, хмеля как не бывало:

– Брось ты свою затею с частным сыском! Как ты людям в глаза смотреть будешь? Они же к тебе придут с надеждой, они же тебе деньги будут платить, а ты им ничем – слышишь? – абсолютно ничем помочь не сможешь, потому что как только оформишь лицензию – будешь жить под колпаком. Мафия тебе будет шпану дешевую подсовывать, а на нее выйдешь… Да что там! Вечером в Чертанове труп таксиста нашли, а через час и машину его в двух кварталах. Пацанам покататься захотелось, вот и приговорили детишек к безотцовщине. Человеческая жизнь куска мыла не стоит, у нас на каждом «важняке» по полсотни трупов висит. На нас баллисты, медики, трассологи, автоэксперты работают – институты целые, а трупов все больше. Не страна, а анатомический театр!..

Петр наткнулся взглядом на Женьки ну усмешку, безнадежно махнул рукой и повалился на подушку.

– Все сказал? – спросил Женька. – Теперь выкладывай, откуда узнал.

– Из лицензионно‑разрешительного подразделения соответствующего горрайоргана внутренних дел, отрапортовал Петр, уходя от ответа. В нашей ситуации частным сыском заниматься – все равно, что открывать банк, не зная, где брать деньги. Вспомни Немчинского – адвокат‑деловар, комар носу не подточит, а прогорел через полгода.

– Свободу криминалу! – поднял Женька сжатый кулак над головой.

– Посмотрите на этого борца за народный покой, грозу преступного мира! Если тебе сыскной зуд спать по ночам не дает – достань диплом из тумбочки и иди под крышу.

– Спать по ночам ты мне не даешь. А что до «крыши», так меня туда не возьмут по состоянию здоровья: болезнь у меня, понимаешь, аллергия на начальство.

– Ну‑у, тогда ты и вовсе прогорел, не начав. Через пять минут после того, как первый клиент переступит порог твоего холостяцкого жилища, к тебе заявятся те, у кого ты отнял законный кусок хлеба – раз; хозяева земли, на которой ты организовал частное дело, – два; те, кто считает, что ты получил от клиента слишком много и забыл поделиться, – три; налоговая инспекция – четыре… Но это только при условии, что у тебя хватит ума ни черта не делать, а если ты вдруг решишь проследить за кем‑нибудь рангом повыше киоскера – в твое окошко случайно залетит ракета класса «земля – воздух»!

«Пять часов ровно», – сообщила китаянка после зуммера.

– За этим меня звал?

– Да!

Женька вышел из комнаты, притворив дверь. Хотел зайти на кухню, помыть посуду: «Грязная посуда в раковине способствует деградации личности», – считал он.

– Газету забери, самоубийца! – услышал вслед.

– Какую газету? – вернулся Женька.

Петр дотянулся до письменного стола, взял с него «Криминальную хронику» и сунул Женьке. На четвертой полосе красным фломастером было жирно обведено объявление: «УСЛУГИ ЧАСТНОГО ДЕТЕКТИВА. КОНФИДЕНЦИАЛЬНОСТЬ ГАРАНТИРУЕТСЯ». Строкой ниже значился номер его, Женькиного, телефона.

– И запомни, Нат Пинкертон: от меня – никакой помощи. Я к твоей смерти не причастен.

5

– Валя, здравствуй.