Молодой человек внимательно посмотрел ей в глаза:

– У нас говорят: дружба сочувствием и помощью уменьшает беду. Вы ее подруга? Значит, ее второе «я». И потом, это, право же, мелочь.

– Спасибо, – Тамара Александровна поставила на плиту чайник. – Может быть, вы хотите кофе?

Гость достал из сумки израильский кофе в вакуумной упаковке и плоскую бутылку виски.

– Мы вместе выпьем кофе… и вот это, – опустошив, наконец, сумку, он сел на скамью и грустно добавил: – Не ожидал, что придется пить за упокой.

Тамара Александровна присела напротив. Помолчали.

– Я даже не спросила, как вас зовут.

– Виктором.

– Русское имя.

– Латинское. Эпитет Юпитера, победитель. А у вас имя наше, еврейское. Древнее имя. Означает: финиковая пальма.

– Что вы говорите? А я даже не знала. Стыдно. Вы так хорошо говорите по‑русски.

Гость улыбнулся:

– Я москвич. Уехал всего пять лет назад.

– И вернулись?

– Нет. Приехал по делам фирмы «Оранж. Аарон Шейкин энд компани». Занимается поставками свежих овощей и фруктов в супермаркеты Тель‑Авива, Натании, Хайфы… В основном, с плантаций возле долины Вади‑Газа.

– Знаю, знаю. Я ведь хорошо знакома с Аароном. Он приезжал сюда месяц назад.

– О, да! Он подписал контракт о поставках фруктов по линии вашего Внешторга. А в мою задачу входит создание представительства фирмы в Санкт‑Петербурге и филиала в Москве.

– Успехов вам.

– Спасибо.

– Кто‑то из родных остался здесь, в России?

– Так, дальние родственники…

Минут десять говорили о том, что творится на белом свете, сравнивали уровни жизни в России и Израиле. Кофе гость варил сам. Наполнил три рюмки виски, одну отнес к портрету и положил сверху кусочек хлеба.

– Царство небесное, – сказал он и выпил.

Опять повисла грустная тишина, которую усиливали ходики на кухонной стене.

– Давно вы дружили с Валентиной Иосифовной? – осторожно поинтересовался гость.

– Пятнадцать лет. С тех пор, как они переехали сюда с Даниилом. Раньше они жили в Москве, а здесь – Аарон с родителями. Потом Аарон уехал, забрал стариков с собой.

– Разве здесь лучше, чем в Москве? – спросил он, наполняя рюмки.

– Пожалуйста, мне не нужно. У меня давление, – робко запротестовала Тамара Александровна, хотя почувствовала, как потеплело на душе и на какое‑то мгновение отступило горе. Захотелось выговориться. – Не лучше, конечно. Только в Москве у нее не сложилось в последние годы. Они жили в «академическом» доме на 2‑й Фрунзенской, в квартире ее бывшего мужа.

– Даниил не первый ее муж?

– Нет, второй. Первый покончил жизнь самоубийством.

– Ужас! – выдохнул гость. – Но почему?

Тамара Александровна налила себе чаю. Видя, что она не решается взять конфеты, он распечатал коробку, потом высыпал печенье в вазочку с сухарями.

– Спасибо… Видите ли, поздний брак… Ей было уже тридцать семь, детей заводить не решались… Может быть, и к счастью. Он был ученым, пропадал в своей лаборатории, горел на работе, совсем не уделял ей внимания…

– Физик, что ли?

– То ли физик, то ли биолог… Да, да, кажется, биолог. Валя говорила, что он занимался проблемами мозга или рефлексов, шутила: «Променял меня на обезьян»… Потом с ним что‑то случилось. Облучился, что ли… В общем, понимаете… она же женщина, ей еще сорока не было.