– Встань с ним, – кивнул он на Женьку. – Это брат пацана, на разборку пришел, что ли. Понял?

Верзила улыбнулся, с интересом разглядывая пролезающего под канатом перестарка. Женька забрал у Сабурова‑младшего перчатки.

– Дурак ты, Коля, – сказал он. – Подожди меня, сейчас вместе домой пойдем.

С молчаливого согласия сэнсэя все, кто был в зале, обступили ринг.

– Сколько раундов? – весело спросил верзила.

Женька провел по нему оценивающим взглядом.

– Десять секунд, – сказал он. – У меня времени в обрез.

Все засмеялись. Сэнсэй покачал головой.

Верзила выбросил ногу, отмеряя дистанцию, закружил по рингу. Женька стоял столбом, не поднимая рук, – вот он я весь перед тобой, делай со мной, что хочешь, дескать. Верзила обозначил удар левой в верхний уровень, и тут же вытянул правую, стараясь достать до живота соперника. Стоя все так же неподвижно, Женька втянул живот, и удар провис, не достигнув цели. Верзила попытался провести «обманку» в обратной последовательности; Женька наклонил голову вправо, на повторный удар – влево. Почувствовав, что он не так прост, нападающий развернулся на сто восемьдесят градусов, целясь ногой в голову. Женьке пришлось наклониться – ровно настолько, чтобы пятка не коснулась волос. Верзила стал терять самообладание, понимая, что соперник выставляет его на посмешище. Сохранив дистанцию, он провел серию ударов… по воздуху: Женька оказался сзади.

– Десять секунд, – поднял он руку, останавливая поединок. – Мы же договорились.

Послышались смешки.

– Веня, работай!!! – заорал сэнсэй.

Верзила, согласившийся было прекратить бесполезную мельтешню по рингу, рванулся в бой, повинуясь команде, выбросил правую руку в сильном прямом ударе. Женька уклонился, легко блокировал его внешней стороной левого предплечья и, проводив руку верзилы вовнутрь, вернул свою в коротком встречном «уракене» в лоб. Никто не заметил удара и не понял, что произошло и почему Веня вдруг оказался на полу, почему он лежит без дыхания и, судя по всему, вставать не собирается. Женька зубами дернул шнурок на перчатке и нырнул под канат.

– Держи, сынок, – отдал он перчатки узбеку, – извини, что я тебя так. Не знал, что ты новенький.

Сэнсэй и еще несколько человек суетились на ринге, приводя Веню в чувство…

– Зачем тебе драться? – говорил Женька, сидя в раздевалке на низкой скамеечке. – Ты что, в рэкетиры готовишься, что ли?

Колька, склонившись над раковиной, смывал кровь с распухшего лица, изредка поглядывая в зеркало.

– Когда у человека в кармане лежит заряженный пистолет, он невольно ищет ему применение. Так же и умение драться время от времени нуждается в проверке, а это приводит к большим неприятностям, – продолжал Женька воспитательную беседу.

– Ага, – вытерся Колька полотенцем, – вроде иностранного языка, выучив, нужно непременно погрузиться в языковую среду, да? Значит, человек, который учит язык, – потенциальный эмигрант…

Женька засмеялся.

– Вы же научились драться, а в неприятности не попадаете.

– Во‑первых, попадаю, – серьезно сказал «старший брат», – а во‑вторых, я научился драться в то время, когда обижать слабых считалось позором. Твои одноклубники об этом времени ничего не знают – их тогда еще не было в проекте. Пошли домой!..

В шесть тридцать позвонили в дверь. На пороге стоял незнакомый мужчина.

– Вам кого? – спросила Ника.

– Здравствуйте. Простите, Виктория Сабурова здесь живет?

– Да, это я, здравствуйте, – ответила она

– Я следователь Генеральной прокуратуры Трефилов, – он показал ей красную книжку с золотым тиснением.