– А что случилось? – заволновалась она. – Проходите.

– Нет, ничего, не беспокойтесь. Просто он хотел пригласить вас в театр, но почему‑то не мог дозвониться.

– Я весь день дома… А почему он сам не заехал?

– Задержался на Петровке, не успевает. Оттуда – прямо в театр.

– А в какой?

– В Ленком. Впрочем, если вы не можете, я передам ему, у меня телефон в машине.

Ника хотела отказаться – предложение Петра застало ее врасплох. Но, поразмыслив, решилась.

– Почему, я поеду, – ответила она. – Только мне переодеться нужно. Вы зайдите, я быстро.

– Спасибо, – глянув на часы, улыбнулся Трефилов. – Я вас в машине подожду. Черная «волга» у подъезда.

Заперев за ним, она побежала в спальню, где в шифоньерке висело всегда готовое на выход платье. По пути сняла трубку телефона – он действительно не работал. На переодевание ушло минут пятнадцать. Ника думала о Петре, о том, что если бы она была ему безразлична, он едва ли стал бы искать с ней встречи, а чем, как не поводом для встречи было приглашение в театр. И то, что он прислал коллегу, а не заехал сам, вполне объяснимо – нужно было знать стеснительного, интеллигентного Петра.

Слава Богу, шалопай Колька взял своя ключи. Нисколько не сомневаясь, что с братом все будет в порядке, – уж если Женька за ним пошел, то приведет – она написала записку: «Ушла в Ленком, позвони из автомата на АТС, пусть проверят телефон», прикрепила ее к зеркалу в прихожей и сбежала вниз по лестнице.

Трефилов курил, опершись о капот «волги». Увидев Нику, бросил окурок, распахнул перед ней дверцу:

– Прошу.

– Спасибо. Не опоздаем? – и нырнула в салон. – Здрасьте, – поздоровалась она с водителем и еще двумя пассажирами, один из которых сидел впереди, другой – сзади. – У вас что, культпоход? – пошутила Ника.

– Примерно, – буркнул сосед справа.

Трефилов сел рядом, захлопнул дверцу. Машина не отъехала и пятисот метров, как она поняла свою оплошность. Поняла по хмурому молчанию мужчин, по темному переулку, в который они неожиданно свернули, по тому, как зажали ее с двух сторон неизвестный и этот, назвавшийся Трефиловым. Сердце ее подпрыгнуло и будто оборвалось.

– Подождите… а куда мы…

– Так ближе, – сказали впереди.

– Вы говорили, в машине телефон… мне нужно позвонить, – едва не плача, посмотрела она на «Трефилова».

Ответом ей было молчание.

– Остановите сейчас же! – рванулась Ника.

Сидевший справа положил ладонь на ее левое плечо, надавил локтем на подбородок, прижимая голову к спинке сиденья. «Трефилов» заклеил ей рот пластырем.

– Вас никто не тронет, – сказал голос впереди, – если будете сидеть тихо.

Она закрыла глаза и почувствовала, что сознание покидает ее.

– Дыхалка у тебя ни к черту, тело рыхлое, его готовить нужно, – говорил Женька, провожая «брательника» до подъезда. – Ты в эти эзотерические восточные штучки не верь, понял? Чтобы опрокинуть ударом того верзилу, который тебя сегодня месил, тебе при твоем весе нужно раз двести от пола отжиматься, вот и весь секрет… Будь здоров, привет сестренке!

– Спасибо, – ответил на рукопожатие Колька и скрылся в подъезде,

Женька дошел до угла своего дома, прочищая легкие специальным дыхательным упражнением: на четыре шага вдох носом, на шесть – задержка дыхания, на восемь – выдох ртом… Сзади послышался стремительно нарастающий звук легкового автомобиля.