– С Уральских?

Женщины заулыбались.

– С Уральских. Горлышко береги, шарфик завязывай.

Помолчали.

– Сели, посидели, встали и…

– Пошли! – выкрикнула внучка и соскочила с дедовых коленей.

Чемоданы нес он сам. До этого проверил газ, воду, свет, запер дверь. Только внизу чемоданы подхватил водитель. «Что же вы не позвали, Алексей Иванович?» Катю усадили вперед, Леночку с большим плюшевым медведем – посередине.

– Старайся есть хорошо, на воздухе больше бывай, – наставлял Илларионов жену.

– Как ты тут без нас?

– Переживу, обо мне не думай. Денег вам на первое время хватит, там подошлю. Старики помогут, сообща не пропадете.

Поезд уходил с Казанского. Приехали за десять минут (Илларионов подгадал, чтобы не затягивать прощание). Водитель, вопреки возражениям, не позволил Илларионову нести чемоданы.

– Береги себя, Алеша, – только и сказала Илларионову жена.

Он стиснул се в объятиях. Все, что можно было сказать, выглядело бы фальшиво. Илларионов не переносил фальши. Он пошел, потом побежал за поездом. – Ключи взяла? – крикнул он Кате в окошко на всякий случай.

Та кивнула.

Леночка махала ему ручкой в белой варежке, и это было последним, что он увидел в окошке вагона.

Обратно ехать машиной Илларионов отказался. «У меня три дня отгулов, – объявил он с деланной веселостью, – так что поезжай‑ка ты, братец, сам!» Он сел в метро и отправился в Сокольники и там бесцельно бродил по шуршащей под ногами красно‑желтой листве, наслаждаясь воспоминаниями о первых прогулка по здешним аллеям с Клавой, Леночкой, Катей. Теперь ему казалось, что радость этих прогулок была в его жизни единственной.

«КамАЗ» 43–91 выглядел с иголочки. Сверкающий на солнце дюралевый фургон и яркая оранжевая кабина делали его похожим на игрушку. Он стоял перед воротами склада № 214, готовый к рейсу, загруженный и опечатанный по всем правилам. Да и Женька в пятнистой форме с шевроном «Стрелец» на рукаве, желтых надраенных ботинках, резиновой палкой и кобурой на поясе, выглядел, как оловянный солдатик. Он по‑хозяйски обошел машину, проверил пломбу.

«Тринадцать часов ровно», – объявила китаянка, которую он слушал уже как родную.

Из склада вышел крепкою сложения высокий человек в летной куртке, размашистым шагом приблизился к машине.

– Поехали, – косанул он на Женьку и, отперев дверцу ключом, поднялся в кабину.

– А «здрасьте» сказать не хочешь? – не привык к такому обращению Женька. – Не говоря о том, чтобы представиться?

Водитель открыл изнутри пассажирскую дверцу со строгой надписью «ПРИКАЗ ПАССАЖИРОВ НЕ БРАТЬ!»

– Дорога длинная, – сказал Он. – Садись!

Женька прыгнул в кабину. Двигатель завелся сразу, работал идеально, как и во всех машинах в «Стрельце».

– Маршрутка у тебя?

– Все у меня.

По лаконичным, точно рассчитанным движениям, по тому, как развернулся водитель, Женька сразу оценил его профессионализм. Впрочем, в «Стрельце» работали только профессионалы высокого класса. Набрав дозволенную скорость, «КамАЗ» устремился в сторону Тимирязевского парка, затем свернул на Большую Академическую и напрямую – к Кольцевой.

– Что везем?

Вопрос был настолько правомочным, насколько и праздным: на 214‑м складе хранились импортные товары. Водители «Стрельца» имели полномочия экспедиторов и охранников – агентство экономило на командировочных, к тому же совмещение должностей позволяло не раздувать штаты, выгодно это было и сотрудникам: они получали вдвойне.