Володя Шевелев внимательно выслушал Петра. Уточнил время исчезновения и все, что удалось узнать у Кольки.

– Сделаем так, – сказал он после долгой паузы. – Я пойду к себе, мне нужно сосредоточиться. Если картинка нарисуется, сообщать тебе не буду – сперва вызвоню человек пять ребят, пусть каждый поищет автономно, потом сверим. Многого не обещаю, но, может быть, удастся приблизительно установить район, где ее держат.

– Да хоть жива ли…

– Жива. Это я и сейчас могу сказать. Жива.

47

– Сьюзен, привет! – Женька появился в приемной агентства со сломанном гвоздикой, подобранной по пути.

– Спасибо. Ой, как ты загорел! На юге был?

– Где я только не был! Как тут у нас с налогом на добавленную стоимость, справляемся?..

Он прошел по коридору, постучал в кабинет начальника охраны.

Седой здоровяк по прозвищу Якудза, человек хмурый и немногословный, уставился на Женьку так, будто он явился с того света,

– Привет, Якудза – протянул Женька руку. – Не узнаешь?

Якудза молчал.

– Есть для меня что‑нибудь? – кивнул Женька на журнал. – Поиздержался в отпуске, так что теперь могу работать, не отвлекаясь на посторонние мысли о том, как потратить деньги.

– В графике тебя нет, – сказал Якудза. – Нужно было заранее позвонить. Сегодня три машины ушли без охраны.

Женька почесал в затылке.

– Три машины я бы, пожалуй, но потянул, – подумал он вслух, – особенно если они ушли в разных направлениях… Придумай что‑нибудь, а? Ей‑богу, деньги нужны.

– Зачем? – усмехнулся Якудза.

– Свободу люблю. А деньги – это свобода.

– Сиди здесь, – приказал Якудза и вышел из кабинета. Женька снял со стены нунчаки, принялся рассекать ими воздух в миллиметре от стакана на столе; перебросил из руки в руку, не прекращая вращения, сшиб ногой спичечный коробок с сейфа. Когда через десять минут вернулся Якудза, он застал Женьку за чтением журнала «Япония», взятого у него в шкафу.

– Получай оружие и патроны, машина в час от 214‑го.

– Патронами сыт не будешь.

– У тебя одно на уме… Зайди в бухгалтерию. Маршрутка будет у водителя. «КамАЗ» 43–91. Все?

– Куда ехать‑то?

– Тебе не все равно?.. В Минск.

– О! Международный – это я люблю: оплата в валюте. Ладно, счастливо оставаться!

До выезда оставался час. 214‑й склад находился на Ивановской, в пятнадцати минутах езды автобусом. Задерживаться в агентстве не стоило, не исключено, что его ищут.

За все два года, что Женька проработал в «Стрельце», ездить на 43–91 ему не доводилось. Это была одна из четырех машин, на которых ездили приближенные к Рахимову охранники. Да и Минск считался привилегированным рейсом.

«Расту!» – подумал Женька, распахивая двери бухгалтерии.

Принципы менять было поздно, но если бы можно было изменить жизнь, Илларионов изменил бы ее, даже не начиная сначала.

– Садимся дружно! – подхватил он внучку и усадил к себе на колени.

Клава и Катя сели на обувной ящик в тесной прихожей.

– А там, куда мы едем, уже зима? – спросила Леночка.

– Зима, – ответил Илларионов, – послезавтра ты будешь кататься на саночках с гор.

– С Уральских?

Женщины заулыбались.

– С Уральских. Горлышко береги, шарфик завязывай.

Помолчали.

– Сели, посидели, встали и…

– Пошли! – выкрикнула внучка и соскочила с дедовых коленей.