– Откуда такая точность?

– Хм, никак рядом стояли, а у меня метр семьдесят пять.

– Очень хорошо… Телосложение? Крепкого? Среднего? Слабого?

– Жилистый такой…

– Среднего… Да, пожалуй, среднего…

– На вид крепкий…

– Среднего, значит?.. Теперь голова. Форма головы?

– Нормальная голова…

– Посмотрите на экран.

На экране возник круг, стал вытягиваться, превращаться в овал, в ромб. В зале стоял галдеж, пока все не пришли к единому мнению.

– Стоп!.. Хорошо. Волосы. Цвет, густота?

– Густые, каштановые, подстриженные ежиком…

– Каким ежиком, что вы! Просто коротко подстрижены и зачесаны спереди набок, без пробора…

На экране сменился десяток причесок, похожих на описанную свидетелями, прежде чем все сошлись в едином мнении.

– Так, – удовлетворенно кивнул Нежин, – теперь лоб…

Сотрудники финчасти пересчитывали деньги долго. Проверяли каждую купюру на детекторе, переписывали номера. Боков, Киселев, Швец и Каменев молча наблюдали за их работой. Илларионов понуро сидел на стуле возле двери.

– Почему же вы сразу не сдали? – исподлобья посмотрел на него Боков.

Илларионов молчал. Молчание было принято прокурором за признание ошибки. Никто из присутствующих, конечно, и думать не стал бы о том, что Алексей Иванович не торопился в прокуратуру, решая для себя гамлетовский вопрос. Он вдруг сам испугался того, что могут подумать. Поднял глаза на коллег.

– Потому что если бы следователь Илларионов сделал это, – взялся отвечать за него Петр, – они пошли бы на крайние меры до того, как закончится сбор доказательств.

Боков посмотрел на Илларионова.

– Вам нужна охрана?

– Уже не нужна, – грустно улыбнулся Илларионов.

Петр положил перед Боковым увесистое дело.

– Будем выделять в отдельное производство? – пробормотал тот, перелистывая документы.

– Для начала прошу санкции на арест всех, причастных к незаконным операциям фонда.

– Будут.

Снова воцарилась тишина. Подсчет взятки подходил к концу.

– Алексей Иванович, – вполголоса заговорил Киселев, наклонившись к Илларионову, – вам ведь нужна помощь, почему вы молчите? Мы переведем вашу жену в Кремлевскую больницу…

«Туда‑то как раз и не надо бы», – подумал про себя Петр, вспомнив вчерашнюю прогулку.

Илларионов помотал головой, не ответил.

– Да… е… ксель‑моксель! – вскочил Каменев, захлопал по карманам в поисках спичек. – Отдайте вы эти вонючие баксы человеку, пусть они хоть на благое дело пойдут!.. Они из Госбанка все равно уплывут и в карманах упырей осядут!.. Ну хоть раз можем мы по совести поступить?! А не по инструкции, растуды ее в качель?! Еп… понский гор‑родовой!

Все молчали, тупо глядя на то, как финансисты ловко упаковывают купюры в пачки. Каменев ходил маятником из угла в угол, жадно затягиваясь, паркет скрипел под его ногами.

– Поздно, – сказал вдруг Илларионов сам себе.

Все замерли. Застыли пальцы финансистов. И клубы дыма зависли над столом.

– Поздно менять свои принципы.

– Брови. Короткие?

– Средние.

– Да, средние…

– Густые?

– Не очень.

– Вот такие? Смотрите на экран.

– Поуже.

– Да, да, да!..

– Стоп. Глаза… По величине?

– Маленькие…

– Неправда, большие…

– Смотрите на экран.