— Она у туранцев! — прохрипел жрец.

— Где они?

— Я не знаю! A-ай, пощади! Я все скажу!

От страха Клонтар закатил глаза, которые белели в полумраке. Его худое тело дрожало как в приступе лихорадки.

— Мы забрали и вели её в пещеру, где скрывались слуги туранцев. Но те бежали вместе с лошадьми. Туранцы обвинили меня в предательстве. Они сказали, что это я избавился от слуг и собираюсь убить их. Они солгали. Клянусь Эрликом, я понятия не имею, что случилось с этими проклятыми пунтийцами.

Туранцы напали на меня, но бежал, в, то время как мой слуга сражался с ними.

Конан поднял жреца на ноги, повернул к входу в пещеру и связали ему руки его собственным ремнем.

— Мы возвращаемся, — сказал киммериец грозно. — Попробуй только крикнуть, и я выпушу из тебя твою лживую душонку. Ты отведешь меня сейчас в пещеру Вормонда.

— Нет, эти собаки меня убьют!

— Скорее я убью тебя, если ты не сделаешь этого, — заверил Конан, толкая, спотыкающегося Клонтара вперед. Прижатый к стене жрец прекратил сопротивление, из двух опасностей он выбрал более отдаленную. Они пересекли ручей, и на другом берегу Клонтар повернул направо. Конан дернул его назад.

— Я уже знаю, где я нахожусь, — рявкнул северянин. — Я знаю, где эта пещера. Она слева отсюда. Если туда ведет какой-то путь, покажи его мне.

Клонтар сдался и поспешил в темноту, ощущая жестокий захват на своем локте и опасную близость острого меча. Наступали уже предшествующие рассвету сумерки, когда они достигли темного молчаливого входа в пещеру, маячившего между деревьями.

— Они сбежали, — содрогнулся Клонтар.

— Я и не ожидал, что найду их здесь, — сказал Конан. — Я пришел сюда, чтобы найти их след. Если они подумали, что ты послал за ними погоню из местных племен, то могли пойти пешком. Но меня беспокоит только то, что они сделали с Ясминой.

— Послушай! — до них донесся тихий стон, а Клонтар рванулся вперед.

Конан снова схватил его, и связал вместе руки и ноги.

— Не смей даже дышать, — предупредил варвар, и с мечом в руке бросился вверх.

Около пещеры киммериец невольно заколебался, не желая показывать себя на свету. Затем, услышав стон снова, Конан понял, что ему не почудилось. Это был стон умирающего.

Северянин пошел ощупью в темноте и вскоре наткнулся на фигуру, издавшую очередной стон. Горец потрогал рукой и понял, что это был человек в туранской одежде. Что-то теплое и влажное плеснуло на его руки. Воин пододвинулся в направлении головы и наклонился над лежащим.

На него смотрело яростное лицо с остекленевшими глазами.

— Брагхан, — пробормотал Конан.

Звук собственного имени оживил умирающего. Он оперся на локте, выплескивая от усилия кровь изо рта.

— Вормонд, — сказал туранец призрачным шепотом. — Ты вернулся?

Проклятье, я не ожидал этого от тебя…

— Я не Вормонд, — отрезал киммериец. — Я — Конан. Видимо, что кто-то избавил меня от необходимости убивать тебя. Где Ясмина?

— Он забрал ее, — голос туранца был едва понятен, человек захлебывался кровью. — Вормонд, паршивая свинья. Мы нашли пустую пещеру… мы поняли, что старый Клонтар предал нас. Мы бросились на него. Он сбежал… Тот проклятый жрец ударил меня ножом. А Вормонд взял Ясмину, жреца и скрылся.

Он сошел с ума. Он хочет идти пешком через горы с девчонкой и жрецом, в качестве провожатого. И он оставил меня, свинья, подлая свинья…

Голос умирающего поднялся до истерического визга, туранец взглянул вверх сияющими глазами, а затем по его телу побежала страшная дрожь и он умер.