– Анна Михайловна, а граф Шувалов…

– Маг он. Ученик Якова Брюса, – Бутурлина словно нехотя отвела взгляд от окна. – Только Яков Вильямович больше в жизнь веровал, а этот все со смертью играет.

– А у Брюса еще ученики были?

– Были конечно, – ведьма усмехнулась. – Меня он тоже учил, да не всему. Ты, говорит, ведьма природная, сама все лучше меня знаешь… а вот Шувалова он учил. Преемником хотел сделать…

– И почему не сделал?

– Кто ж его знает. Брюс очень скрытный был. В последние годы от двора удалился. Может и был кто. К нему многие приезжали, записи его просили. Он всем отказал. А записи, говорят, сжег…

Анна Михайловна замолчала, вновь отвернувшись к окну. Понимая, что ведьма больше ничего не расскажет, Настя откинулась на подушки. Карета двигалась достаточно плавно, и девушка все-таки задремала. Проснулась она от того, что Бутурлина осторожно потрясла ее за плечо.

– Настенька, приехали!

– Как? Уже? – девушка с трудом открыла глаза и едва заметно потянулась, разминая затекшее тело.

– Тут же ехать всего ничего, – Анна Михайловна ободряюще улыбнулась. – Давай поторопимся, мне по поводу зверя твоего распорядиться надо! Скоро привезут, а у меня кровати не застелены!

Она вышла из кареты, оставив Настю одну. Та еще несколько секунд приходила в себя, а потом прошла в дом.

Там царило непривычное оживление. В зале две девки натирали полы, а парень, одетый в потертую ливрею, старательно начищал потемневшее от времени серебро. Настю все трое проводили любопытными взглядами, спохватившись, поклонились и поспешно вернулись к своим занятиям.

Как чуть позже поведала девушке Глаша, Анна Михайловна распорядилась привезти слуг из Питерсбурха. Они явились уже после того, как Настя отбыла на охоту, и моментально принялись за дело.

Сейчас дом Бутурлиных сиял чистотой и порядком. Сам Александр Борисович был слегка недоволен этим. Подполковник зло ворчал, словно медведь-шатун, вытащенный зимой из берлоги. Впрочем, сама хозяйка дома и сравнивала питерсхоффскую дачу с медвежьей берлогой.

– Приехали Аксинья, что кухарка, Тихон да Илья из лакеев и девки горничные. Имена пока еще не выучила, – послушно отчитывалась Глаша, помогая Насте выбраться из срамного мужского костюма и наконец-то облачиться в платье. – Анна Михайловна им аккурат задания давала, когда гонец в дом влетел. Сам запыхавшийся. На сапогах – грязь. «Слово и дело! – кричит. – Его сиятельство госпожу Бутурлину требуют!» Все так и остолбенели, знамо дело что гонец из Тайной канцелярии, а Анна Михайловна так спокойно ларец с травами собрала, да запрягать приказала!

Глаша разложила ткань юбки на фижмах красивыми складками, отошла, любуясь своей работой, и потом вскинула свои огромные голубые глаза на Настю.

– А случилось то что?

– Да так… – та покусала губы, решая, что можно сказать. Окно в комнате было открыто настежь, и Настя не стала рисковать. – С Григорием Петровичем беда приключилась на охоте. Ранен он, теперь вот сюда должны привезти, под надзор Анны Михайловны.

– Иди ты! – Глаша побледнела в глазах пронеслось отчаяние.

Девушка резко обернулась к образам и начала креститься:

– Богоматерь, заступница, спаси и сохрани раба божьего!!!!

Настя заметила, что руки девки дрожали.

– Глаша, что с тобой?

Та. Еще раз перекрестившись и прошептав «Аминь», обернулась.

– Так не дай бог помрет Григорий Петрович…

– Замолчи! – едва сдерживаясь, чтобы не влепить горничной пощечину, Настя притопнула ногой. – И каркать более не смей!

Последние слова потонули в шуме, доносившемся с крыльца.