Невеселые раздумья прервал Левшин. Он ворвался в комнату, точно за ним гнались оборотни.

– Черт знает что! – громогласно возвестил измайловец, оглядываясь по сторонам в поисках друга. – А где Гришка?

– Он все еще неважно себя чувствует и отправился спать, – спокойно ответила хозяйка дома. – и прошу вас, Сашенька не поминать нечистого всуе!

– Оно может и к лучшему! – ответил Левшин не то про Белова, не то про нечистого. – Потому что полковой священник отец Кирилл в Стрельне соборует умершего, а встреченный по пути священник семеновского полка отец Игнатий заявил, что венчать может лишь после того, как молодые проведут ночь в посте и молитвах, а также исповедуются.

При упоминании об исповеди, Настя вздрогнула и беспомощно посмотрела на Анну Михайловну, та ободряюще улыбнулась и вновь повернулась к Левшину.

– Сашенька, думаю для всех будет лучше дождаться отца Кирилла. Все-таки преображенцы – народ особый, сам понимаешь…

– Псы они блохастые, – беззлобно отозвался Левшин. – Но я, Анна Михайловна, решил, что отец Кирилл все ж надежнее, потому не называл имен.

– Хорошо, – кивнула ведьма, бросила быстрый взгляд на каминные часы и охнула. – Я ж на кухню сбиралась! Сашенька, вы останетесь на обед?

– Позвольте в другой раз! – Левшин поклонился. – С вашего позволения, я пойду! Мне еще в казармы надобно!

– Не смею вас задерживать.

Щелкнув каблуками, измайловец вышел.

– Вот балаболка! – воскликнула Бутурлина. – Все бы ерничать, да бежать куда-то. Женить бы его…

– Не жениться он, – глухо ответила Настя, все еще думая о своем. – Даша за него не пойдет…

– Даша? Это которая во фрейлинах третий год ходит? – Бутурлина оживилась. – А ведь ты права, они были бы прекрасной парой.

– Были, коли приданое было, – девушка вспомнила разговоры с подругой и покачала головой. – Нет, Анна Михайловна. Пустое это дело.

– Ну раз пустое, то пустое, – согласилась та, прислушиваясь к скрипу калитки. – А вот и Александр Борисович пожаловал. Рано он…

Бутурлин вошел в комнату. Судя по его побледневшему лицу и тяжелым шагам, командир преображенцев чувствовал себя неважно.

– А, Анна Михайловна, ты здесь? – он буквально рухнул в кресло, расстегнул мундир.

Степан, тенью шагнувший за хозяином засуетился, помогая размотать с шеи офицерский шарф.

– Так-то лучше… – Александр Борисович шумно вздохнул и огляделся, явно ища к чему бы придраться.

Взгляд упал на погнутую раму.

– А это что еще такое? – прогремел командирский голос.

– Я ставни не успела закрыть, вот ветром и выбило, – отмахнулась Бутурлина. – Да ты, друг мой, не переживай, к вечеру починят.

– К вечеру? – взвился Александр Борисович. – Почему к вечеру? Распустились тут! Мало мне на службе неприятностей, еще и дома черти что твориться!

Анна Михайловна обеспокоенно посмотрела на мужа, затем перевела взгляд на Настю, собиравшуюся проскользнуть в свою комнату, чтобы хоть как-то укрыться от намечавшегося скандала.

– Настенька, гроза закончилась, ты бы прошлась, в парке прогулялась, а то бледная вся! – произнесла Анна Михайловна тоном, не терпящим возражений. – О Грише не переживай, я присмотрю!

– Что с Беловым?! – встревожился Бутурлин, моментально позабыв о том, что хотел поругаться.

– С ним все в порядке. Сам увидишь, когда проснется.