Сочную и сладкую ягоду надо было придавить языком, чтобы она лопнула, наполняя рот кисловатым соком. Малина росла в лесу, недалеко от Настиного дома, а за малинником была заповедная поляна с земляникой ароматной и очень душистой. Девушка вдруг замечталась, что они с Беловым все-таки поженятся и уедут в имение. Гриша будет сидеть на террасе, а сама Настя сходит за ягодами в лес, а потом протянет землянику на раскрытой ладони.

Девушка вдруг очень явственно представила, как нежные губы касаются ее кожи, одну за другой захватывая ягодки. Дыхание перехватило, а низ живота сжался от истомы. Настя выдохнула и приоткрыла глаза. Все еще находясь в сладострастной дреме, она взглянула на мужчину, стоявшего рядом, вздрогнула и стремительно поднялась на ноги.

– Простите, я, должно быть, напугал вас? – Михаил Долгорукий вежливо поклонился.

– Ннет, – понимая, что Долгорукий не мог знать, о чем она грезила, Настя все равно смутилась.

– Но я же вижу, – возразил он, – Вы даже вскочили, явно намереваясь уйти. Мое присутствие для вас неприятно?

– Я… Я просто задумалась, – девушка виновато улыбнулась. – Вообразила, что нахожусь у себя в имении… потому ваше появление было для меня некой неожиданностью.

Михаил усмехнулся.

– Знаете, многие помещики желают не то, что имение, душу отдать, чтобы очутиться здесь, а вы вот об обратном мечтаете.

– Каждый человек своего счастья ищет.

– Вы здесь несчастливы?

Настя внимательно посмотрела на офицера, стоящего перед ней, гадая, е ловушка ли это. Взгляд Михаила Ивановича был полон дружелюбия и интереса. Слишком уж полон. Насте вспомнились актеры на представлении. Те тоже так дружелюбно смотрели на зрителей, кидавших на сцену монеты.

Долгорукий молчал, явно ожидая, что девушка заговорит первая.

– За что вас не любит Анна Михайловна? – вдруг спросила Настя.

– Простите?

– Анна Михайловна Бутурлина. У вас ведь с ней вражда? Это какая-то семейная тайна?

– Никакой. Наш батюшка соперничал с Александром Борисовичем и при малолетнем внуке императора Петра часто был более удачлив. Умудрился даже сосватать мою старшую сестру за него… правда тот Петр вскорости застудился на охоте и умер…

– А что стало с невестой?

– Приняла постриг в одном из монастырей… – показалось, что глаза Долгорукого зло сверкнули. – В самом дальнем. Нас же с батюшкой предпочли отправить в Сибирь… от греха подальше…

– И вы полагаете, что подполковник Бутурлин причастен к этому?

Михаил Долгорукий рассмеялся. Правда, слегка наигранно, словно ожидая, что собеседница разделит с ним веселье. Настя молчала, и смех тотчас же прекратился.

– Александр Борисович к ссылке моего батюшки касательства не имеет. Во всяком случае, прямого, – дружелюбно пояснил офицер. – Хотя брат мой считает, что именно Александр Борисович писал доносы на отца. Впрочем, дело это былое, батюшки моего уже давно в живых нет, наши враги повержены, а мы с братом из ссылки возвращены и государыней нашей обласканы.

Долгорукий замолчал, задумчиво глядя поверх золотых куполов с крестами. Молчала и Настя. Зеленые, стриженные стеной кусты отгораживали их от остального мира. Девушка кинула взгляд на лакея, но тот лишь растерянно хлопал глазами, ожидая приказов хозяйки.

– Мне пора идти, – Настя решила не продолжать непонятный разговор.

– Я провожу вас? – Долгорукий уже справился с чувствами и вновь улыбался.

Настя покачала головой.

– Не стоит. Это может не понравиться Анне Михайловне.

– Анне Михайловне или… Григорию Белову?

Вопрос заставил девушку покраснеть.

– Прежде всего, это не понравиться Елисавете Петровне, – она постаралась ответить со всей строгостью, на которую была способна.