– Митч, – проговорила она.

Андроид снова повернулся к ней.

Она наклонилась и поцеловала его в губы. Почувствовала его боль, почувствовала, как он вздрогнул от поцелуя. Его руки обняли девушку.

– О Боже, Билли!

– Ш‑ш‑ш. Все в порядке. Все в порядке. Кто ты – не имеет значения...

Не имеет значения. Никакого! Шла настоящая война, и людей гибло немало.

Орон удивлялся, как же такое могло случиться. Человек обладал превосходной технологией, жил в своем мире, обладал массой преимуществ, за исключением...

За исключением той тяги к жизни, что была у чужих. Для выживания рода они могли пожертвовать всем. А среди людей лишь немногие способны на это: мать может умереть, защищая детей, святой может пойти в огонь ради своих собратьев или Бога, но у большинства людей инстинкт самосохранения слишком силен. А чужие об этом не беспокоились. Если требовалась смерть сотни самцов для спасения одного яйца, они, не колеблясь, погибали. Чужие распространились повсюду: в местах, где не могла бы прожить и крыса; в суровых, диких, голодных местах, в арктических льдах, и в пустынях, и в джунглях даже на брошенных баржах – повсюду, где есть место для гнезда. Никто не знал, сколько их на самом деле существовали только предположения – от сотен тысяч до десятков миллионов тварей. Многочисленные частные космические корабли покидали Землю, и военные не могли их ни задержать, ни даже осмотреть. Большинство устремились на Луну или на Пояс Астероидов хотя некоторые могли достигнуть и дальних планет системы. Несколько богачей объединились и скупили оставшиеся частные космические корабли до того, как правительство объявило владение ими незаконным. Бежали тысячами, потому что на Земле уже оставалось совсем немного мест, где можно было скрываться.

Орон находился в одном из таких мест – строго охраняемом военном комплексе в Мехико. По периметру его обнесли специальными стенами, прилегающие местности заминировали, любой автомобиль или летательный аппарат тщательно проверялся на входе или выходе, каждого пассажира просвечивали на предмет присутствия паразита. Казалось, это самое безопасное место.

В конце концов Орон решил, что чужие подобны не вражеской армии, а болезни и единственный путь спасти пациента – отсечь зараженные части и простерилизовать раны. Но теперь уже слишком поздно, появились метастазы, и ни нож, ни радиация, ни лекарства не помогут. Эпидемия распространялась со скоростью лесного пожара. Вспыхивая от спички, она через какие‑то мгновения становилась морем огня. Никто не мог и предположить, что все это произойдет с такой быстротой! Каких‑то полтора года назад человек был хозяином своего мира, царем зверей. А теперь...

Военные умы никогда не отличались особым блеском и прозорливостью, но в данной ситуации часть высокопоставленных военачальников оказалась достаточно сообразительной, чтобы понять свое поражение. Все оставшиеся космические корабли были конфискованы. Спешно составленные планы начали претворять в жизнь. Требовалось передислоцировать основные военные силы на колониальные базы и разработать тактику и стратегию последующей борьбы с чужими.

Орон хохотал, сидя в своем информационном центре в этом прохладном и чистом месте сосредоточения технологических чудес связи: люди покидают Землю! Он остается. Орон тоже мог бы присоединиться к ним, но какой в этом смысл? Он остался бы в живых, но потерпел бы поражение в главной битве своей жизни. Среди моряков бытовал старинный обычай – капитан уходил под воду вместе со своим тонущим судном. Его дедом, его работой были чужие. Если кто‑то проливает опасную жидкость и вся лаборатория оказывается отравленной – за это несет ответственность главный специалист, потому что должен был предвидеть любую неожиданность. Кто‑нибудь другой может что‑то забыть, он на это права не имеет.

Орон останется, все равно – для победы или для поражения.