Так писал Экзюпери. Еще он, мигая бортовыми огнями,  слал  людям  внизу

привет. Кому сейчас в голову придет такое?

   Уолту вдруг страстно захотелось сделать это.

   "Сеть манящих  огней..."  Сеть  ли?  Скорей  россыпи.  Золотые  россыпи

Калифорнии, самой богатой, технизированной, динамичной земли Америки.

   И все же не россыпи. В  них  есть  скрытая  геометрия.  Точки  фонарей,

пунктиры, полуокружности; сложная, рыхлая, светоносная, вытянутая  по  оси

главных улиц структура. В предместьях больших городов - это уже скопления,

сияющие  сростки  структур.  Точно  колонии  искрящихся  организмов.   Они

переливаются  в  мерцающем  воздухе,  пульсируют,  живут,  колышутся,  как

морские ночесветки.

   Даже не так. Полузабытый рисунок в  учебнике.  Нервная  клетка.  Аксон,

кажется?  Та  же  вытянутая  по  осям,  неправильная  структура,   те   же

прихотливые  сростки,  только  нет  этого  бегучего,  искристого   сияния.

Лучистый срез нервного соузлия - вот что такое город сверху...

   А ведь этого нет у Экзюпери, внезапно сообразил Уолт. Нигде я  об  этом

не читал.

   Он  прикрыл  глаза.  Тесня  друг  друга,  промелькнули  пейзажи  ночных

городов, над которыми он пролетал, которые видел. Все было так.  Все  было

именно так, никакой фантазии. Неужели это видит  он  один?  Один  в  целом

мире?

   Ну, ну, не преувеличивай, успокоил он себя. Писателям, должно быть,  на

это и бумагу тратить неохота. Для них все это само собой разумеется.

   А если даже не само собой, так что? Ничего. Сам ты  никогда  ничего  не

напишешь.

   А все-таки, когда думаешь о ночном  городе  не  просто  как  о  скопище

огней, а видишь его живым, трепетным, сияющим, средоточием мысли, то такой

город прекрасен. Прекрасен своей неразгаданностью. Тем, что он  сложен.  И

тем, что нет на земле ничего похожего. Не россыпь огней,  не  мерцающий  в

ночи кристаллик, не скопление ночесветок - Город.

   Огоньки поодаль, за которыми Уолт наблюдал, внезапно затмились,  словно

их прикрыла незримая рука.

   Облако? Хотя воздух все  время  полета  оставался  прозрачным,  облачко

могло притаиться в темноте ночи. Но это насторожило Уолта. Подсознательно,

по привычке его мозг мгновенно проделал чудовищную, если перевести  ее  на

язык математики, работу - рассчитал, за какой момент  времени  при  данном

положении самолета практически  неподвижная  тень  облака  могла  вот  так

накрыть огни поселка. Получалось  что-то  несуразное.  Выходило  так,  что

облако двигалось - и очень быстро.

   Вывод не был четким и вполне осознанным. Летчик ощутил то же самое, что

ощутил бы пешеход, который, машинально оценив движение транспорта,  ступил

на переход и вдруг обнаружил у себя под  носом  невесть  откуда  взявшийся

грузовик.

   Огоньки снова открылись. Посторонняя тень - опять же слишком  быстро  -

ушла куда-то вправо. Такой скоростью, конечно, мог  обладать  самолет.  Но

никакой самолет не мог вот так закрыть собой скопление огней на земле.