– Кама… Как ты сказал?

Руэл подошел ближе, разглядывая картины.

– Они действительно очень хороши. Цабри показывала мне несколько иллюстраций. Но то были грубые изображения, призванные скорее возбуждать, чем открывать красоту. Обрати внимание, какое нежное выражение застыло на лице у мужчины. – Руэл поднес фонарь еще ближе. – А ягодицы у женщины как половинки персика. Одна из наиприятнейших поз…

Джейн поймала себя на том, что смотрит не на картину, а на игру света на его лице.

Хотя она стояла в некотором отдалении от него, до нее явственно доносился его запах – смесь мыла, пота и соли. До странности знакомый и волнующий запах. Отчего то в груди защемило, словно ей не хватало воздуха. Дышать стало труднее. Силы покидали ее.

– Нам пора.

Он с любопытством взглянул на нее.

– Ты покраснела? Не думал, что женщина, которая так часто навещает Цабри, может смутиться при виде картины.

– Я вовсе не покраснела. – Джейн намеренно говорила как можно более резким тоном. – Не вижу ничего такого, отчего я могла бы смутиться. Картина – выдумка, фантазия художника. На самом деле мужчины не бывают нежными. В жизни они ведут себя иначе.

Он впился в нее взглядом.

– Нет? А какие же они?

– Жесткие, грубые, нетерпеливые, – ответила Джейн прямо.

Он хмыкнул.

– Не стану отрицать, что они нетерпеливые…

– Я больше не хочу говорить на эту тему.

– Но почему? Это так интересно, продолжай, пожалуйста.

– Ты подсмеиваешься надо мной.

– Потому что чувствую, что ты не очень сведуща в этих вопросах.

– Ошибаешься, – ответила она яростно. – Я провела двенадцать первых лет моей жизни в публичном доме. И знаю все о … – Она оборвала начатую фразу, повернулась и широким шагом двинулась к двери. – Хватит об этом.

– Публичном доме? – Странная нотка в его голосе заставила ее оглянуться. Всякая шутливость слетела с него, как шелуха под порывом ветра. Он стоял, весь напрягшийся, как хищник, готовый к прыжку. – Так вот где он нашел тебя?

– Да.

– Кажется, я несколько ошибся на его счет. Мне и в голову не приходило, что он интересуется детьми. И теперь его пьянство выступает в ином свете…

– Это не то, что ты думаешь… Мне надо домой…

– О, да! Конечно! Тебе нельзя опаздывать. Бедный Патрик с ума сойдет от беспокойства и волнения.

– Замолчи! – Ее руки сжались в кулаки. – Может быть, Патрик и в самом деле слишком любит выпить. Но он не насмешничает, не старается сделать людям больно. Он не такой жестокий, как ты. – Джейн резко повернулась и распахнула дверь.

– Джейн! – Пробормотав проклятие, Руэл бросился за ней следом и схватил за руку.

Она тотчас с силой принялась вырываться.

– Дай мне пройти!

Руэл сразу разжал руки.

– Видишь, по первому же твоему слову я отпустил тебя. А теперь можно я спрошу тебя кое о чем?

Джейн ничего не ответила, только сверкнула глазами.

– Мне не хочется оправдываться перед тобой. – Руэл поморщился. – Не знаю почему, но я веду себя рядом с тобой, как ребенок. Не помню, чтобы когда нибудь нечто подобное происходило в моей жизни. Я то робею, то начинаю злиться, вот отчего тебе показалось, будто я насмешничаю. У меня нет никакого права судить тебя. Ты прощаешь меня?

Джейн почувствовала, как под влиянием этих теплых слов остатки гнева тают в ее душе.

– Какой ты странный человек.

– Что есть, то есть. – Он отступил в сторону, пропуская Джейн. – До завтра!

– Ты собираешься снова прийти?

– А как иначе? Сейчас слишком поздно отступать.