Лишь вечером, после работы, она присела к нему на диван и, касаясь губами его глаз, тихо произнесла:

– Вадик. Никого дороже тебя у меня нет. Но это, возможно, не твой ребенок.

Молчание, пронзительное и оглушающее, длилось несколько минут. За окнами шуршали машины, уличный музыкант орал возле метро песни, на кухне закипал чайник, телевизор в соседней комнате молотил последние новости, соседи за стеной ругали ребенка-школьника, на лестничной площадке лаяла собака и звенела ведром новая уборщица.

Марго закрыла уши ладонями, будто эти звуки превышали все допустимые децибелы, заглушая самый главный в ее жизни ответ. Не дождавшись его, она выпалила:

– Давай я сделаю тест на отцовство!

– Ни в коем случае, – медленно произнес Вадим, напрягая вены на шее. – Никаких тестов. Мне все равно, кто дотрагивался до тебя помимо меня. Ребенок, вышедший из твоего чрева, будет моим. Только моим. И никто в этом мире не имеет права претендовать на его отцовство…

* * *

– Мира, скажи, а ты знала, что произойдет у нас с Марго, когда приглашала ее в мой дом? – Греков лежал на диване, пялясь в потолок, пока Мира резала мясо у него на кухне.

– Знала, – коротко ответила Тхор.

– Это что, такая изощренная форма мазохизма? – издевался писатель.

– Нет, это смирение с неизбежностью.

– Которую ты сама подстроила, верно? – язвил Сергей Петрович.

– Заткнись, дурак. Ты многого не знаешь.

После того джазового концерта Греков не находил себе места. Он не понимал своей роли в этой истории, не понимал своих чувств к Маргарите, не знал, куда бежать и чего желать.

Идея встретиться с Вадимом и заявить о своих претензиях на Марго пришла внезапно и показалась самой лучшей на данный момент. Писатель взял у Миры телефон хирурга и назначил с ним встречу в ближайшем кафе. Дешевая забегаловка была переполнена, свободные места оказались только стоячими – за высоким столиком возле стены. Атмосфера не располагала к выяснению отношений. Дерганые, заполошные подростки матерились, молодые женщины томно и недвусмысленно косились на двух интересных мужчин, которые заказали по кофе и трехслойному шоколадному десерту.

– Как дела? – не зная, с чего начать, спросил Греков.

– Хорошо, что вы мне позвонили. Давно искал встречи с вами. – Хирург был взволнован, хлебал кофе жадными глотками и нервно отправлял в рот дрожащее суфле. – Как вы себя чувствуете после операции? – Он забыл, что, набивая друг другу морду, они уже перешли на ты.

– Полностью здоров, – ответил писатель. – Только…

– Что??? – Хирург поднял глаза и впился темными зрачками в Сергея Петровича.

– Странная вещь… – Греков пытался казаться развязным. – Вы, хирурги, копаетесь в человеческом ливере и, наверное, должны знать… – Он помедлил. – Где зашит талант?

– В смысле? – поперхнулся шоколадным муссом Вадим.

– Ну, где живет талант? Какой орган у людей за него отвечает?

– М-мозг, особенность нейронных связей.

– Уверены? Но вы же удалили мне не мозг. А всего лишь желчный пузырь. И я потерял способность писать.