«Ангела я проглотила, пока врывались в мою опочивальню…» – вспомнил он дрожащие строки в ее дневнике.

Меньше всего тогда, в санатории, он придал значение камню со странным именем. Сейчас же, на фоне истории разгоряченного хирурга в потной боксерке, энергично размахивающего руками, картина дополнилась недостающим пазлом, приобрела законченность и смысл.

Вадим говорил о коварности Ангела, о жестокой плате за сбывшиеся желания, о невозможности иметь все и сразу, о человеческой жадности и мелочности.

Греков тянул коньяк и держался за правый бок, физически ощущая отсутствие того, что было бременем его рода на протяжении нескольких поколений.

– В тоже время, – увлеченно говорил хирург, вытирая тыльной стороной ладони капли со лба, – у одного знакомого парня жизнь без всяких бриллиантов забрала самое святое – мать, на зато щедро дала другое: деньги, успех в профессии. Так может, это не Ангел виноват? А просто закон сохранения энергии?

– Плевать. Это мой камень. Я должен его вернуть, – сжал зубы писатель.

– Всё. Тю-тю, – икнул хирург. – Марго мне сегодня сообщила, что ювелир умотал в Тибет. Навсегда. Умирать. И ангел с ним. Давай выпьем.

Они снова чокнулись. Сыр с колбасой были съедены, от лимона остались бело-желтые браслеты с отпечатками зубов. С ними гармонировал левый из крестьян Малевича в робе цвета яичного желтка. Его безглазое и безносое лицо, вдумчивое и не осуждающее, будто говорило: «Штош, бриллиант так бриллиант, ангел так ангел…»

– Слушай, а зачем ты вообще назначил мне встречу? – спохватился вдруг Вадим.

– Хотел сказать, что неровно дышу к Марго, – потупился Греков, окончательно забывший о своей однокласснице в свете последних новостей.

Хирург снял мокрую майку, заботливо протер ею коньячное пятно на ручке кресла, напряг плечи, демонстрируя рифленую мускулатуру, выдвинул ящик из стола и достал оттуда скальпель.

– Настоятельно советую выровнять дыхание, – металлическим голосом произнес он. – Иначе я отрежу тебе яйца, – продолжил Вадим, ловко играя скальпелем между пальцами. – И кто знает, какие еще рубины с изумрудами у тебя, мудака, там спрятаны? И не зашит ли в них остаток твоего таланта…

– Белый флаг, – пробурчал Сергей Петрович, понимая всю нелепость своих поползновений. – Чё-то меня мутит. Может, торпеда была настоящей?

– Мы просто выжрали три бутылки стоимостью в полтора миллиона рублей, – пояснил хирург.

– Считай, что расплатился за украденный бриллиант. – Греков, качаясь, попытался встать и натянуть пуловер, но беспомощно рухнул на ковер.

К нему на четвереньках подполз Вадим со скальпелем в руках.

– Прости меня, – сказал он.

Так они стояли на коленях, в брюках и с голыми торсами, обняв друг друга за липкие плечи. Светлая спина писателя с созвездием родинок перетекала в смуглые бицепсы хирурга с дорожкой оспинок от неудачной детской прививки. И будь они инсталляцией в музее современного искусства, эксперты точно бы нашли в этом монументе тайный, сакральный, мало кому доступный смысл.

Глава 31

Ключ

В тот день Мира два часа простояла в пробках на Рублевке и опоздала где только могла.