Мы переписывались года два после разлуки. Потом она перестала писать, я так понял – вышла замуж, а я хранил ее письма до самой свадьбы. Если кто‑нибудь станет меня уверять, что судьба слепа, даром потеряет время: еще неделю назад я не смог бы себе представить, что вновь увижу ее.

На углу продавались цветы. Я купил три желтые розы на метровых ножках и свернул к ресторану.

Мадам Онуфриеву доставили в «мерседесе» мужа. Благоухающая, по‑прежнему красивая, разве чуть‑чуть располневшая, она вспорхнула по ступенькам мне навстречу и остановилась в нерешительности.

– А ты не очень изменился за эти годы, – улыбнулась, принимая мои розы. Мне показалось, что черные глаза ее увлажнились.

Судя по тому, что она узнала меня сразу, в ее словах была часть правды.

– Ты тоже, – смущенно ответил я – Рад тебя видеть.

Совершенно непроизвольно, как когда‑то во время прогулок по излюбленным нашим улочкам, мы взялись за руки и пошли в этот идиотский кабак, куда лично мне идти совершенно не хотелось. Я вообще не люблю ресторанов и никогда не бывал в них со своей младшей женой.

Швейцар распахнул перед нами дверь и согнулся в полупоклоне. Метрдотель проводил нас за накрытый на две персоны стол, отделенный от зала перегородками. Видимо, наш визит сюда был упрежден телефонным звонком. Ничего странного – Онуфриев сам рассказывал, что еженедельно посещает ресторан, и, конечно, миллионера и его жену здесь знал каждый.

Мы посидели, глядя друг на друга, молча, но вовсе не потому, что не о чем было говорить: слов набежало столько, что трудно было произнести первое.

– Рассказывай! Как ты жил, что делал, вспоминал ли обо мне?

– Вспоминал. И очень часто.

– Где ты работаешь?

– Чего можно ожидать от сына военного? – отшутился я.

– Женат? Дети есть?

– Детей пока нет. А ты?

– Замужем. Сын Сережа семи лет.

– Поздний ребенок. Что так?

– У меня второй муж. Первый был капитаном, детей иметь не хотел.

– Счастлива?

Она подождала, пока официант нальет шампанское в бокалы и удалится.

– Ты знаешь, что такое счастье? – улыбнулась. В вопросе прозвучала надменность.

– Да где уж мне! За нашу встречу?

Мы выпили. Официант приволок холодные закуски в неимоверном ассортименте.

– Признавайся, ты хозяйка этого заведения? – недоуменно посмотрел я на Лиду.

– Почти угадал. Хозяин этого заведения – дядя Витя, компаньон моего мужа.

– И чем же занимается твой муж, если не секрет? – Вопрос слетел с языка нечаянно и очень мне не понравился: я знал, кто ее муж, а Онуфриев меня видел, и рано или поздно ей станет известно о моем притворстве.

– Бизнесом. Меня это вполне устраивает, – широким жестом обвела она ресторан.

– Ясно. Ты училась на экономическом? – вспомнил я.

– Да, но это мне не пригодилось.

– Я слышал, иметь много денег в наше время небезопасно? Она засмеялась:

– Совсем даже наоборот! В наше время опасно иметь мало денег.

Как ни старался я убедить себя в том, что она – мужественная женщина и не хочет омрачать нашей встречи рассказом о своих неприятностях, ничего не получалось: быть на волоске от смерти, претерпеть унижения, едва не потерять ребенка и всего через пару дней вести себя так, словно киднапперы похитили не ее, а кого‑то другого, да и то – в американском видике?.. На ее месте не то что любая другая женщина, а и я бы, пожалуй, неделю отпивался валерианкой!

– Помнится, кто‑то говорил, не в деньгах счастье? – задержал я на ней взгляд.