— Ну, Серый, — пятый раз повторял мент. — Ну, ты, Серый… Если что, Серый…

— Бывай, бывай, братан, — пытался Кир выбраться из его объятий.

— Мы же с тобой, — бессмысленно говорил мент. — Мы же с тобой такое мутили. Мы в Ханкале с тобой… в Адхан-Юрте… А ты знаешь, что я там был?

— Был, был, — говорил Кир. — Конечно.

— Собрали всех, говорят — кто в Чечню, шаг вперед. Я сразу шаг вперед, потому что там Серега Кириллов, мой закадыка! Мой Кирюха! И нас всех в командировку туда. Мы все зачистили — и назад. Веришь, братан?

— Конечно верю. Как вы все зачистили, так нас позвали и показывают: видите, как надо защищать? А вы, бляди, ни хуя зачистить не можете! А Леша Кузнецов из города Кораблина раз-раз, и всех зачистил!

Мент захохотал, откидываясь назад:

— Во-во!

Он тут же посерьезнел и опять впал в мужской пафос.

— Короче, слышь, Серый. Если тебе что… то ты только слово, да? Только слово! Где я живу, ты помнишь?

— Ну а как же, Леха. Такое не забывается.

— Ну все, все. — Он отшатнулся и, держась за стену, с пьяной решимостью устремился прочь.

— Ты сам дойдешь-то?

— Не бэ! — отозвался он из темноты.

— Как же не бэ, когда именно бэ, — сказал Вася Васильев, почти весь вечер промолчавший. С этим Кир никогда особо не дружил — а, кажется, зря. Мужик был без понтов, нормальный, то, что надо.

— А они что тут, все такие? — спросил Кир.

— А другие были?

— Тоже верно. Слышь, Вася, чего посоветуешь?

— В смысле работы?

— Ну.

— Да хер ее знает. Я на сервисе, но это, сам понимаешь, больше семисот в месяц никак не набежит. Хорошо, если косарь. Тут в основном «Газели» чинятся и «Жигули».

— Ну ясно, — сказал Кир. — Но я же вроде не слесарь, понимаешь?

— Да это научишься… Вопрос — на хуя?

— А еще что?

— А еще — бригадиром ремонтников можно. Ты же с руками, я помню. Набери молдаван бригаду в Москве и работай. Их до хуя едет. Или таджиков. Будешь коттеджи строить. Там много лазить не надо, командуй — и все.

— Ладно, — сказал Кир. — Подумаю.

— Если чего, ты не парься, звони. Давай я тебе отзвоню на мобилу, у тебя отпечатается.

— Нету мобилы, — сказал Кир.

— Ну, так запомнишь. — Он сказал телефон, действительно легкий. — Давай.

— Давай.

Этот был приличный, но и ему Кир был не особо нужен. А впрочем, он и не рассчитывал, что будет кому-то нужен. С ногой он бы живо устроился, трудно было привыкать к ущербности, зависимости — это было унизительней всего. Начнут жалеть. Мать тоже, вокруг подноса пластмассового квохчет… Всегда теперь будет жалеть. Опора выросла, блядь, оглобля…

На крыльцо вышли Таня с Семиной.

— Пока-пока! — игриво сказала Семина, чмокнула его в щеку, обдав запахом винища, и уцокала вниз по улице.