|
.. - И вы собираетесь так скоро ехать обратно за тысячи миль? - спросила Агнес. - Да, сударыня, - ответил он. - Уезжая, я пообещал Эмли. Знаете ли, за эти годы я не очень-то помолодел, и, не пустись я сейчас в плаванье, похоже на то, что никогда не пришлось бы мне приехать. А мне ведь вспало на ум, что я должен повидать мистера Дэви и вас, поглядеть на ваш счастливый брак, прежде чем я одряхлею. И он глядел на нас и никак не мог наглядеться. Агнес с улыбкой отстранила с его лба седую прядь волос, чтобы он лучше мог нас видеть. - А теперь, - сказал я, - расскажите нам о ваших делах. - Что ж тут долго рассказывать о наших делах, мистер Дэви, - отозвался он. - Разбогатеть мы не разбогатели, но концы с концами сводили. Всегда сводили... Работали, как полагается, жили поначалу, может быть, и трудновато, но все-таки сводили концы с концами. Держали овец, держали рогатый скот, то да се, словом, все у нас шло как следует. Господь нам помогал - и теперь нам живется неплохо. Конечно, это сделалось не сразу. Вчера было плоховато, знаете ли, сегодня лучше, а завтра будет еще лучше. - А как Эмили? - в один голос спросили мы с Агнес. - После того как вы с ней простились, сударыня, и с тех пор как мы поселились в зарослях, Эмли всегда поминает вас в молитве перед сном - за своей холщовой занавеской. А когда в тот вечер мы расстались с вами, мистер Дэви, была она такая печальная, что, дойди до нее весть, которую утаил от нас по своей доброте и благоразумию мистер Дэви, право же, она зачахла бы и умерла. Но на борту было много бедняков, а среди них много хворых, и она стала за ними ухаживать. Были с нами и дети, так она и за ними ухаживала. И она была очень занята, делала доброе дело, и это ее спасло. - А когда она узнала? - спросил я. - После того как я это узнал, - сказал мистер Пегготи, - я скрывал от нее около года. Жили мы в пустынном месте, но вокруг нас были чудесные деревья, а розы росли почти до самой крыши. И вот однажды я работал в поле, а к нам пришел какой-то поселенец; не то приехал он из нашего Норфолка, не то из Суффолка, не помню. Мы накормили его от всего сердца, напоили, дали ему приют, как полагается в колониях, - словом, все для него сделали. У него была какая-то старая газета, и там напечатано было про бурю. Так она и узнала. Когда вечером я вернулся домой, она уже все знала. При этих словах он понизил голос, и лицо его стало очень серьезным - как хорошо я помнил это выражение его лица! - Она после этого очень изменилась? - спросили мы. - Да, но не сразу, и только теперь, может быть, она уже не такая, как была раньше, - сказал он, покачивая головой. - Но жизнь в пустынном краю пошла ей на пользу. Работы у нее было много, вот ей и полегчало. Боюсь, мистер Дэви, - продолжал он задумчиво, - если бы вы теперь увидели Эмли, вы бы ее не узнали. |
