Изменить размер шрифта - +

   Командир эскадрильи Ваня Мартынов вышел из дома в шинели, неся в  одной
руке чемоданчик, в другой парадную  фуражку,  которую,  боясь  помять,  не
вкладывал в чемодан.  Рыжая  хозяйская  дочь  без  платка,  с  самодельной
завивкой  смотрела  ему  вслед  таким  взором,  что  уж  лишним  было   бы
рассказывать и о ней и о нем.
   Хроменький  мальчик  отрапортовал  Викторову,  что  политрук  Голуб   и
лейтенант Ваня Скотной, с которыми он вместе квартировал, ушли с вещами.
   Викторов перебрался на эту квартиру несколько дней назад, до  этого  он
жил с Голубом у плохой хозяйки,  женщины  с  высоким  выпуклым  лбом  и  с
выпуклыми желтыми глазами, - посмотрев в эти глаза, человеку  делалось  не
по себе.
   Чтобы избавиться от постояльцев, она напускала в избу дыма,  а  однажды
подсыпала им золы в чай. Голуб уговаривал  Викторова  написать  рапорт  об
этой хозяйке комиссару полка, но Викторов не хотел писать рапорта.
   - Хай ее холера задушит, - согласился Голуб и  добавил  слова,  которые
слышал от матери, еще мальчиком: - До нашего берега що пристанет -  як  не
гивно, то триска.
   Они перебрались на новую квартиру, она показалась им раем. Но вот в раю
побыть пришлось недолго.
   Вскоре и Викторов с вещевым мешком и продавленным чемоданчиком шел мимо
высоких, словно двухэтажных,  серых  изб,  хромой  мальчик  прыгал  рядом,
нацеливаясь подаренной ему Викторовым трофейной кобурой в кур, в  кружащие
над  лесом  самолеты.  Он  прошел  мимо  избы,  откуда  Евдокия   Михеевна
выкуривала его дымом, и увидел за  мутным  стеклом  ее  неподвижное  лицо.
Никто не заговаривал с ней, когда она,  неся  от  колодца  два  деревянных
ведра, останавливалась передохнуть. Не было у нее ни коровы, ни  овцы,  ни
стрижей под крышей. Голуб расспрашивал о ней, пытался выявить ее  кулацкую
родословную, но оказалось, что она из бедняцкой семьи.  Женщины  говорили,
что после смерти мужа она словно помешалась: забралась в холодное  осеннее
время в озеро и просидела в нем сутки. Мужики ее  силой  вытащили  оттуда.
Но, говорили  женщины,  она  и  до  смерти  мужа,  и  до  замужества  была
неразговорчива.
   Вот идет Викторов по улице лесной деревни, и через несколько  часов  он
улетит навсегда отсюда, и все это - гудящий лес, деревня, где лоси заходят
на огороды, папоротник, желтые натеки смолы, река,  кукушки  -  перестанет
для него существовать. Исчезнут старики, девчонки, разговоры  о  том,  как
проводили коллективизацию, рассказы о медведях, отнимавших у баб лукошки с
малиной, о мальчишках, наступавших  голой  пяткой  на  гадючьи  головки...
Исчезнет эта деревня, странная для него  и  необычная,  вся  обращенная  к
лесу, как был обращен к заводу рабочий поселок, где он родился и вырос.
   А  потом  истребитель  приземлится,  и  вмиг  возникнет,  станет  новый
аэродром, сельский или заводской поселок со своими старухами,  девчонками,
со своими слезами и шутками, котами с лысыми от шрамов носами,  со  своими
рассказами о прошлом, о сплошной  коллективизации,  со  своими  плохими  и
хорошими квартирными хозяйками.
Быстрый переход