Командир эскадрильи Ваня Мартынов вышел из дома в шинели, неся в одной
руке чемоданчик, в другой парадную фуражку, которую, боясь помять, не
вкладывал в чемодан. Рыжая хозяйская дочь без платка, с самодельной
завивкой смотрела ему вслед таким взором, что уж лишним было бы
рассказывать и о ней и о нем.
Хроменький мальчик отрапортовал Викторову, что политрук Голуб и
лейтенант Ваня Скотной, с которыми он вместе квартировал, ушли с вещами.
Викторов перебрался на эту квартиру несколько дней назад, до этого он
жил с Голубом у плохой хозяйки, женщины с высоким выпуклым лбом и с
выпуклыми желтыми глазами, - посмотрев в эти глаза, человеку делалось не
по себе.
Чтобы избавиться от постояльцев, она напускала в избу дыма, а однажды
подсыпала им золы в чай. Голуб уговаривал Викторова написать рапорт об
этой хозяйке комиссару полка, но Викторов не хотел писать рапорта.
- Хай ее холера задушит, - согласился Голуб и добавил слова, которые
слышал от матери, еще мальчиком: - До нашего берега що пристанет - як не
гивно, то триска.
Они перебрались на новую квартиру, она показалась им раем. Но вот в раю
побыть пришлось недолго.
Вскоре и Викторов с вещевым мешком и продавленным чемоданчиком шел мимо
высоких, словно двухэтажных, серых изб, хромой мальчик прыгал рядом,
нацеливаясь подаренной ему Викторовым трофейной кобурой в кур, в кружащие
над лесом самолеты. Он прошел мимо избы, откуда Евдокия Михеевна
выкуривала его дымом, и увидел за мутным стеклом ее неподвижное лицо.
Никто не заговаривал с ней, когда она, неся от колодца два деревянных
ведра, останавливалась передохнуть. Не было у нее ни коровы, ни овцы, ни
стрижей под крышей. Голуб расспрашивал о ней, пытался выявить ее кулацкую
родословную, но оказалось, что она из бедняцкой семьи. Женщины говорили,
что после смерти мужа она словно помешалась: забралась в холодное осеннее
время в озеро и просидела в нем сутки. Мужики ее силой вытащили оттуда.
Но, говорили женщины, она и до смерти мужа, и до замужества была
неразговорчива.
Вот идет Викторов по улице лесной деревни, и через несколько часов он
улетит навсегда отсюда, и все это - гудящий лес, деревня, где лоси заходят
на огороды, папоротник, желтые натеки смолы, река, кукушки - перестанет
для него существовать. Исчезнут старики, девчонки, разговоры о том, как
проводили коллективизацию, рассказы о медведях, отнимавших у баб лукошки с
малиной, о мальчишках, наступавших голой пяткой на гадючьи головки...
Исчезнет эта деревня, странная для него и необычная, вся обращенная к
лесу, как был обращен к заводу рабочий поселок, где он родился и вырос.
А потом истребитель приземлится, и вмиг возникнет, станет новый
аэродром, сельский или заводской поселок со своими старухами, девчонками,
со своими слезами и шутками, котами с лысыми от шрамов носами, со своими
рассказами о прошлом, о сплошной коллективизации, со своими плохими и
хорошими квартирными хозяйками. |