|
А ее родственники от нетерпения толстеют с каждым днем; у них нервный голод, и они объедаются сластями, которыми славятся эти места. Через неделю они возненавидят Мануэлу за то, что она недостаточно быстро умирает. -- Или же приживутся здесь, купят кондитерскую и обоснуются в деревне, -- сказал Клерфэ. Хольман рассмеялся. -- Какая у тебя мрачная фантазия. Клерфэ покачал головой. -- Фантазия? У меня мрачный опыт. x x x Три черные фигуры поднялись, не произнеся ни слова. Торжественно, соблюдая достоинство, они гуськом направились к двери и чуть не столкнулись с Лилиан Дюнкерк. Она вошла так стремительно, что женщина в испуге отшатнулась, издав пронзительный птичий крик. Лилиан торопливо подошла к столику, где сидели Хольман и Клерфэ. -- Разве я похожа на призрак? -- прошептала она. -- А может, да? Уже? Лилиан вынула из сумочки зеркальце. -- Нет, -- сказал Хольман. Лилиан посмотрелась в зеркальце. Сейчас она выглядит иначе, чем раньше, -- подумал Клерфэ. Черты ее лица казались стершимися, глаза потеряли прозрачный блеск. Лилиан спрятала зеркальце. -- Зачем я это делаю? -- пробормотала она, оглядываясь. -- Крокодилица уже была здесь? -- Нет, -- ответил Хольман, -- она должна появиться с минуты на минуту и выгнать нас. Крокодилица точна, как прусский фельдфебель. -- Сегодня ночью у входа дежурит Жозеф. Мы сможем выйти. Удрать, -- шептала Лилиан. -- Пойдете с нами? -- Куда? -- спросил Клерфэ. -- В Палас-бар, -- сказал Хольман. -- Мы так иногда делаем, когда уже нет больше сил терпеть. Тайком удираем через служебный вход в Палас-бар, в большую жизнь. -- В Палас-баре нет ничего особенного. Я как раз оттуда. удручающей веселостью. -- Для вас, мисс Дюнкерк, на ночном столике приготовлено снотворное. Вы будете почивать словно в объятиях Морфея. x x x -- Наша Крокодилица -- королева штампованных фраз, -- сказал Хольман. -- Сегодня вечером она обошлась с нами еще милостиво. И почему эти стражи здоровья обращаются с людьми, которые попали в больницу, с таким терпеливым превосходством, словно те младенцы или кретины? -- Они мстят за свою профессию, -- ответила Лилиан с ненавистью. -- Если у кельнеров и больничных сестер отнять это право, они умрут от комплекса неполноценности. Они стояли в холле у лифта. -- Куда вы идете? -- спросила Лилиан Клерфэ. Клерфэ помедлил секунду. -- В Палас-бар, -- сказал он затем. -- Возьмете меня с собой? Он опять помедлил. Перед глазами у него встала сцена с санками. Он увидел надменное лицо русского. -- А почему нет? -- сказал он. Санки остановились перед отелем. |
