Карьеры были достаточно глубокими, навскидку я бы определил не менее тридцати метров вниз, где в полумраке продолжали копошиться фигурки рабочих, и там продолжалась ещё добыча. Однако же привлекло меня даже не это. Всмотревшись в ауру этого места, где магические потоки переплетались как нити гигантского полотна, я случайно заметил, как весь карьер по кругу опоясывал некий защитный конструкт, нити которого стекались к небольшой пещере на самом верху чаши. Там, в прохладной тени я увидел огромный кристалл бурого цвета, его поверхность, испещрённая древними рунами, пульсировала незнакомой тревожной силой. Уже протянув руку для того, чтобы его коснуться, ощутив исходящее от камня покалывание в кончиках пальцев, я услышал окрик Анны Игнатовны:

— Не стоит, княжич. Это центр управления магического контура карьера, именно на нём мы совершим перепривязку. Он защищает от духов гор. — Её пальцы нервно перебирали складки платья. — Как только те дадут о себе знать, сработает система, которая остановит выработку и подаст сигнал эвакуации. Если контур не обнаружит живых в карьере, сработает система самоподрыва.

— А что, были подобные случаи? — я не отводил взгляда от пульсирующего кристалла.

— К сожалению, были, — её губы сжались в тонкую линию, — я покажу вам по дороге. А пока же есть соседняя выработка.

Она резко развернулась, её тень упала на стену карьера, искажаясь в причудливые очертания.

Мы сели на трициклы с магическими двигателями, которые заурчали мягким басом, и отправились за Светловой. Та была необычайно серьёзной, её пальцы белели от напряжения на руле, подвозя нас к огромному карьеру, затопленному водой по самые венцы. Поверхность воды была абсолютно неподвижна, отражая небо как гигантское зеркало.

— Вот здесь была одна из самых перспективных выработок малахитового мрамора, — голос Светловой звучал глухо, — однако же во время бурения и вывоза камня мы потревожили кое-кого из скальных духов, и тот на нас ополчился.

— В чем это выразилось? — я ощутил, как по спине пробежал холодок.

— Вся смена магов погибла, всё обагрилось кровью, — её глаза расширились, словно вновь видя тот ужас, — а мрамор не просто изменил свою окраску, но и затряслись горы вокруг. Тогда контура, сигнализирующего о духах, ещё не было, был установлен лишь самоподрыв на случай одновременного умерщвления всей смены. Он и сработал. Открылся проход к грунтовым водам, и всё затопило. И теперь у нас здесь озеро-напоминание. Вода здесь никогда не замерзает, даже в самые лютые морозы. Для себя мы сделали вывод, что выработку глубже пятидесяти метров производить нельзя.

— Однако… — я обвёл взглядом зловеще спокойную водную гладь.

Если это правда, то добыча сопрягалась с рисками. Правда, я не исключал и варианта, что Светловы кого-то убрали по-тихому, спихнув всё на духов и заметая следы. Но глядя на дрожащие руки Анны Игнатовны, в этом начинаешь сомневаться.

— Да, княжич, а вы как думали? — она горько усмехнулась, и в этом выражении было что-то почти материнское. — Любая работа с недрами, любая добыча несёт с собой риски. Мы ещё столького не знаем. И, отбирая у матушки природы её богатства, далеко не всегда она с радостью нам их отдаёт, — её голос дрогнул, — а теперь вернёмся, нам необходимо перенастроить на Угаровых контур защиты карьера, а для этого нужна ваша кровь.