— А что имеется ввиду под «всяким»? — насторожился я.

— Так это, ну, людишки иногда пропадать начали в топях, — его голос дрогнул. — Говаривали, что в очередной раз в карьер глубоко зарылись, и духи скал себе жертву затребовали, но мы же, однако, в то не верили. Всё-таки отметки рекомендованной не превышали, всё как-то вширь разрабатываем, а не вглубь. Все же с понятиями, ваше сиятельство. Всем домой к семьям да малым детям хочется.

— Очень интересно, а сколько людей пропало за последнее время?

— Ну так за последнюю неделю где-то трое и пропало, — Пётр опустил глаза, — но люди были не самые хорошие, — помялся в объяснениях Громыкин, а после махнул рукой. — Гнилые люди, честно скажем. То в воровстве замечены были, то всё в Малахитовый нырять пытались за чем-то, потому особо тревогу не били, чай, может, что своровали да сбежали. Такое ведь тоже случалось.

— Так, а что же здесь воровать? Не мрамор же они на себе уносили? — искренне изумилась княгиня.

— Да дело же не в мраморе, — усмехнулся Громыкин, — оно же как бывает, что и энергетические накопители с контура упереть могут, на водку поменять в соседней деревне али инструмент какой. Так что было бы желание. Так-то обычно… Ну, стража ловила Светловская. А как неделю назад пошли слухи, что карьеры будут вам передавать, так стража начисто и снялась, сказала нечего стеречь то, что не нашим будут. Вот у некоторых всякий ум за разум и случился, — доложил нам начальник бригады. А и

Императорский представитель только покачал головой. Что-то подобное и ожидалось, однако же, пока все выглядело в достаточно мелких масштабах. Я то и вовсе ожидал, что нас встретят затопленные карьеры и остановленный завод, однако же на удивление не сработала ни одна из ожидаемых детонаций. Но это мы ещё не были на серебряных рудниках. Пока только карьеры мраморные осматривали да завод, однако же чуяло моё сердце, что так просто не выйдет со всем разобраться.

— Ладно, Пётр, собирай людей. Сейчас сообразим, как решить насущные проблемы. В порт слетаем мигом и тягач наймём, а охрану возьмут на себя пока химеры княгини Угаровой.

— Это те жуткие образины, что во дворе сидят?

— Они, — кивнул я. — Вы их не бойтесь. Они людей не кошмарят. Боевые они, с понятиями. Уж если они с нашими магами не одну войну прошли и своих защищали, то уж вас не тронут. Они и взращены княгиней, чтобы людей наших русских защищать, так что относитесь к ним как к тем же боевым ветеранам. Некоторые прошли ни одну, ни две и даже не три кампании, а сейчас вот вас защищать будут, — улыбнулся я, невольно сообразив, что частично скопировал манеру разговора Петра.

— Однако ж больно непривычные они, ваше сиятельство. Страхолюдные! Мы таких и не видали… только деды да отцы, бывало, сказывали про них… кто из ветеранов.

— Зато надёжные и своих в обиду не дают.

Окончание моей фразы потонуло в топоте ног и криках, раздавшихся в коридоре управы. Дверь распахнулась с грохотом и на нас уставился побелевший от ужаса рабочий, маг земли ранга второго, не выше:

— Ваше сиятельство! Петь! Там… — тыкал он пальцем на двор завода, — одну жуть другие жути притащили! Она ещё шевелится! На подворье спускайся!

Я обернулся к бабушке и увидел у той отсутствующий взгляд, видимо, она общалась с химерами, которых рабочие, не церемонясь, жутями обозвали. Княгиня, считав некую информацию, встала с места с глубоко залёгшей между бровей морщинкой:

— Пойдёмте смотреть!

На вход потянулись все, мы выходили последними, и я услышал бормотание Елизаветы Ольгердовны:

— Ой, не нравится мне все происходящее, ой, не нравится!

Стоило нам выйти во двор завода, как перед нами открылось жуткое зрелище: несколько горгулий обступили со всех сторон нечто, когда-то бывшее человеком.