Только я чувствовал себя — не сказать, чтобы чужим на этом празднике жизни, однако же прекрасно осознавал, что лично я никоим образом не просто не помогу своему второму «я», но ещё и помешать могу, если попытаюсь взять на себя управление схваткой.

В конце концов неизвестный отступил, но по бурлению энергии я точно ощущал, что мы не победили, но и не проиграли. Это была боевая ничья. Скорее уж нас признали достойным соперником — раз сожрать нас не удалось, то приходилось с нами считаться.

— И зачем хертуг Утгард явился во владение хертуга Нифельха? — вновь раздался голос из пустоты, но теперь в нём не было ни насмешки, ни тени сожалений. Сейчас мы разговаривали на равных.

— Хертуг Утгард явился забрать дитя огня и стужи и тварь, принадлежащую нашему роду по праву создания, — ответил я, указывая на принцессу в клетке и на саму химеру.

— И дитя, и химера — наша добыча. Они — плата за вероломное проникновение на чужую территорию и за попытку воровства.

— Разве дитя либо химера посмели что-то вынести с вашей территории? — задал я вопрос, обращаясь одновременно и к принцессе с химерой, и к неизвестному хранителю башни.

Принцесса отрицательно замахала головой, мол, не успела ничего такого, и даже показала пустые ладошки и сильно укороченное на перевязки платье, где нынче невозможно было ничего спрятать. Сама же химера тоже отрицательно мотнула головой, показывая, что ничего они не успели обнаружить и уж тем более вынести.

— Ни одна из твоих ценностей, мнимых либо спрятанных, не покинула твою территорию. С чего вдруг столь кровавая плата? К тому же ты сам пропустил невинное дитя на свою территорию, а значит, в ней была хоть капля крови хертуга Нифельха, — продолжал я гнуть свою линию. — А убивать носителей крови собственного создателя — плохая затея.

— И ты будешь меня учить, искорёженный потомок хертуга Утгарда? Само твоё существование — ошибка богов! Наследник одной первостихии стал носителем другой. Всё смешалось в этом убогом мире, и не будет покоя никому из первородных, пока все не встанет на свои места.

Боги, ещё бы понимать хоть что-то из того, что произносило это странное создание. Однако, что бы он ни говорил, я попытался вновь вернуть его к вопросу с принцессой:

— Верни мне дитя огня и стужи, верни мне моё по праву. Я не взял у тебя ничего, что принадлежало бы тебе.

— Как не взял? А кто выпил часть энергии из защитных накопителей? Мне нужно её восполнить. И для этого мне нужны жертвы.

Однако, вот тебе и просвещённый век, механикусы, автомобили… А лучше чем жертвоприношение для подпитки энергетических накопителей, ничего придумать так и не смогли. И стоит такая защита веками. С другой стороны, если ты у власти, то в твоей тюрьме всегда найдётся несколько смертников для подпитки. В моём же случае не думаю, что императрица не отыщет кого-то в застенках своих силовых ведомств для обмена их жизней на жизнь принцессы и химеры. Казалось бы, плёвое дело. Осталось хранителя башни уговорить на обмен. А заодно и поторговаться.

— Твоё требование законно. Однако же, если я заберу ребёнка и химеру, то обязуюсь за двадцать четыре часа предоставить тебе равнозначную по силе жертву. Возможно, она будет размещена не в одном и не в двух сосудах, а в нескольких, но по силе обещаю вернуть равнозначно.

— Поклянись кровью и томхетеном, хертуг Утгард.

— Клянусь кровью и томхетеном, что бы это ни значило, — ответил я.

Для меня клятва кровью в принципе была высшей мерой, но в данной ситуации оправданной. Что уж говорить про неизвестный Томхетен. В крайнем случае, я сам выкуплю нескольких смертников и принесу в жертву на пороге башни.