— Вот и всё, — сказал Николай. — И не надо больше бояться.

— Вы Зивелеос? — прошептала Таня с надеждой в голосе, Глядя на Самолётова глазами, полными слёз.

— Нет, я Николай…

Он не успел договорить. Таня выронила букет на стол, закрыла лицо руками и зарыдала, глухо повторяя в ладони:

— Скажите, что вы Зивелеос, ну скажите, что вы Зивелеос. Я так вас ждала.

Самолётов перешагнул через парня в спортивном костюме «Пума», подошёл к плачущей Тане и нежно обняв за плечи притянул к себе:

— Таня, честное слово, меня зовут Николай. И я помогу вам.

— Но вы Зивелеос, признайтесь, я же чувствую. Вы и тогда меня так обняли — шептала Таня, всё ещё не отрывая ладоней от лица.

— Таня, милая, не говорите так, — взмолился Николай. И неожиданно посуровевшим голосом громко добавил: — Перестаньте плакать, девушка! Я вижу, что эти бандюги приходят в себя. Они могут помешать нашей беседе.

Двое на полу действительно зашевелились. Первым начал подниматься парень в тенниске. Сначала он сел, глотая ртом воздух.

Николай подошёл к нему, помогая подняться и подбадривая словами:

— Ничего, вставай, это пройдёт. Товарищ тоже сейчас встанет. И давайте договоримся по-хорошему, что вы забудете этот адрес и тех, кто здесь живёт.

Парень в тенниске встал, тупо озираясь по сторонам. Самолётов подтолкнул его к выходу. Парень в спортивном костюме «Пума» тоже начал подниматься, держась руками не то за живот, не то ещё за что-то вызывающее боль.

— Дверь знаешь, как открыть, выходи, — скомандовал Николай.

— Дай взять сумку, — пробормотал просительно парень в тенниске.

— Нет уж, — безапелляционно отказал ему Самолётов.

— Там наши документы.

— Догадываюсь, но об этом надо было думать прежде. Теперь имейте в виду, что вас я из-под земли достану, если хоть волос упадёт с этой девушки или любого из членов её семьи.

Сгорбленными от стыда и боли парни ушли. Николай повернулся к девушке, широко улыбаясь:

— Ну вот, всё в порядке. Таня, ставьте цветы в вазу и давайте накрывать на стол. Будем праздновать наше знакомство. А где ваша бабушка?

— Она сейчас придёт, — сказала Таня, не отрывая глаз от Самолётова. — Что мы ей скажем? — спросила она, указывая на выпивку и закуски на столе и вытирая слёзы на щеках.

— А ничего. Пусть это всё будто бы принёс я. Выпьем и поедим за упокой этих господ.

— За какой упокой? — испуганно спросила Таня.

— А за тот, который случится с ними, если они появятся на вашем пути снова. Но не будем о грустном, Таня. Идите в ванну, позвольте розам и вашему личику насладиться водой. Я пока познакомлюсь с документами этих типов. А придёт бабушка, начнём знакомиться. Только Таня, — остановил он девушку, взявшую цветы и направившуюся к двери ванной комнаты, — не называйте меня Зивелеосом, пожалуйста. Моя фамилия Самолётов. Я журналист газеты, которая, как я заметил, лежит у вас на самом видном месте.

Таня Иволгина была умной девушкой. Она подозрительно посмотрела на её нового спасителя и нехотя кивнула головой. Обманывать её не учили. Но как много ещё уроков должна была преподнести ей жизнь, кто мог сосчитать? До конца своей жизни, до её последнего мига, люди учатся жить, люди получают новые уроки.

ФСБ может вычислить каждого

Николай вышел от Тани, но мысленно продолжал оставаться с нею, где только что сидел за столом, подливая бабушке и внучке шампанское и с радостью поддерживая разговор с милыми женщинами.