Он понял, что Бахвал снова смотрит на него. Громадная фигура выражала нечто такое, чего Смитбек не сумел распознать: то ли гнев, то ли неуверенность, — это могло быть что угодно.

— Такая никчемная история с этими ногами, — сказал он Смитбеку. — Не знаю, глуп ты или умен. Поспрашиваю. Посмотрю, может, ты не всю правду говоришь, может, тут есть связь. И тогда я вернусь и сломаю тебя. Вот тогда я узнаю, врешь ли ты. А если ты говоришь правду, то расскажешь что-нибудь еще.

— Я сказал вам все… — начал было Смитбек, но Бахвал уже пошел к двери, доставая телефон из кармана.

У двери он остановился и дал двум бойцам очередную инструкцию:

— Поработайте с ним еще немного, а потом снова заприте.

С этими словами он вышел в узкий коридор и исчез из виду.

33

Исследовательское судно «Левкотея» прошло под мостом, когда серый рассвет заползал на штормовое небо, проливая стальное сияние на бурное море. Они миновали маяк на Санибеле и вышли из сравнительно спокойных вод туда, где высокие волны с белыми гребнями начали качать корабль вверх и вниз, а ветер бросал брызги в окна. Памела Гладстон направляла «Левкотею» вокруг южной оконечности острова в открытое море.

Пендергаст занял место напротив штурвала. Он приехал в непромокаемом плаще с желтой зюйдвесткой, в непромокаемых штанах и сапогах — все новенькое, с иголочки, пахнущее магазином, где эти вещи были куплены. Гладстон с трудом сдержала удивленную улыбку.

— Не лучший день для прогулок, — сказала она.

— Действительно.

Она внимательно посмотрела на Пендергаста, опасаясь увидеть признаки морской болезни, но ничего такого не заметила. Лицо его, как всегда, было бесстрастным и невозмутимым, совершенно непроницаемым. Обычно перед рвотой люди бледнели, но он и без того был бледен как смерть.

— К первому месту сброса мы подойдем минут через пятнадцать. Это бухта между Бока-Гранде и Кайо-Коста. Второй сброс — у Манасота-Ки, а третий и четвертый у Винис-Инлет. Пятый — чуть дальше в море, милях в десяти к северу. Эта точка видна с берега.

— Спасибо за объяснения.

Пендергаст не предложил помощи, да она бы и не приняла ее. В этих бурных морях о человеке за бортом не могло быть и речи. Шторм, обрушившийся на них, двигался из залива к дельте. Они захватывали лишь его край — ничего, с чем ее корабль не мог бы справиться, и никакого ухудшения в прогнозе. Обычный бурный день на открытой воде. Так она, по крайней мере, думала.

Прошло не очень много времени, когда Гладстон заметила на радаре судно приблизительно в пяти морских милях позади. Оно было там почти с тех пор, как они миновали маяк на Санибеле, и, похоже, преследовало их. Гладстон увеличила масштаб радара и сделала заметку на память — отметила другие суда поблизости, их местоположение, курс. Сегодня их было гораздо меньше обычного: в такую погоду прогулочные суда предпочитали оставаться в порту. Эти суда были рабочие. Она перевела взгляд на зеленое пятнышко в пяти милях за кормой — чужой корабль шел с той же скоростью и тем же курсом, что и «Левкотея». Гладстон повернулась посмотреть, но за волнами и барашками, туманом и брызгами ничего не увидела.

Пендергаст, прежде молчавший, вдруг заговорил:

— Похоже, нас преследуют.