Его лишь вволю дай напиться!

Оно всего превыше под луной,

И даже боги, от забот устав своих,

Тропой небесной возвратясь домой,

Блаженство обретут, вина испив!

Варвар дослушал песню и толкнул ногой дверь. Хозяин даже не взглянул на вошедшего. Подперев голову рукой, он масляными глазами следил за девушкой, которая только что пела и теперь, подбоченясь, слушала одобрительные возгласы всей таверны. Опомнился Бехруз, только когда почувствовал, что острие клинка уперлось ему в бок.

— Ты ведь узнал меня? — Из-под низко опущенного капюшона на него недобро глядели сверкающие холодным синим огнем глаза. Огромная фигура нависла над стойкой. — Пойдем, поговорим, подальше от посторонних ушей. — Киммериец слегка надавил на кинжал. — Если дернешься, вшивая тварь, прирежу, как свинью!

Подталкиваемый клинком, Бехруз покорно прошел за занавеску и свернул направо в каморку, где хранил кое-какие припасы. В помещении было темно, если не считать скудного лунного света, который едва пробивался сквозь запыленное оконце под самым потолком.

— Зажги лампу, ублюдок!

Трясущимися руками хозяин таверны нашарил огниво и запалил слабый фитилек масляной лампы. Гость откинул со лба капюшон, и Бехруз увидел лицо киммерийца.

По взгляду, словно врезавшемуся прямо в мозг, хозяин понял, что, если он неправильно себя поведет, до последнего вздоха ему останется меньше времени, чем нужно голодной собаке, чтобы проглотить кусок хлеба.

— Чего ты хочешь? — с трудом выдавил он из себя.

— Помнится мне, — ответил варвар, — что совсем недавно ты пользовался неким сонным порошком. Так, паскуда?

— Я ничего не знаю… — попытался отвертеться Бехруз.

Конан оглянулся по сторонам и сбросил крышку с большой бочки, стоявшей в углу каморки. Он опустил туда палец и понюхал.

— Что там?

— Т-тра… Травы засаливаю, — стуча зубами, ответил Бехруз.

— Отлично, зимой все пригодится, — одобрительно кивнул киммериец и неожиданно для хозяина схватил его за пояс и за ворот рубахи и резко окунул в бочку вниз головой, погрузив в нее тело несчастного чуть не по самые колени.

Рассол немилосердно щипал глаза, заливался в уши и в рот. Бехруз отчаянно барахтался в своих соленьях, захлебываясь и пуская пузыри. Конан подержал его так немного, потом вытащил и поставил на ноги. Дав ему увесистый подзатыльник, чтобы очнулся, варвар вновь повторил свой вопрос. На этот раз Бехруз, отчаянно ловя ртом воздух, утвердительно кивнул.

— Я всегда считал, что рассол прекрасно освежает память, — флегматично заметил киммериец. — Где этот порошок?

— К-кончил… — Договорить Бехруз не успел, поскольку вновь оказался головой в рассоле.

На этот раз варвар подержал его там чуть подольше.

— Я тебя прирежу сейчас, крысиная морда, — вытаскивая кинжал пообещал киммериец, когда Бехруз вновь обрел способность что-то соображать. — Я не шучу. Если не получу порошок, то, клянусь Светлооким, останки твои будут гнить в этой бочке.

Бехруз опять отчаянно закивал головой.

— Молодец, — похвалил его варвар, — давай, показывай. Где он?

— На к-кухне…

— Ты все-таки тупее, чем кажешься на первый взгляд, — мягко улыбнулся киммериец. — Даже я своим варварским умом понимаю, что ты хочешь позвать на помощь. А дурак ты потому, шангарский помет, что не научился в столь зрелом возрасте хорошо разбираться в людях. Если надо будет, то я всех твоих поваров нашинкую в мелкую лапшу за считанные мгновения.