— Вот теперь дело! — прошептал он.

Ворота были видны от края и до края, а еще — вольера со страусами вдалеке и кусок пруда.

Волков с Зам-Замом затаскивали одиннадцатый ящик яблок в кузов грузовика. Шофер недовольно жег спички через каждые пять минут, чтоб разглядеть часы.

— Ну, вы, экспонаты, быстрее конечностями махать можете?

Волков бросил ящик, подошел к водителю вплотную и сказал:

— Это я из тебя чучело сделаю, понял?

Водитель испуганно посмотрел на Первого Министра.

— Понял, — ответил он и сам побежал за следующим ящиком. — Я просто боюсь, что этот хлыст на воротах подведет…

Зам-Зам схватился за голову:

— Ты что, с парадного входа заехал?

— Ну да, — промямлил срывающимся голос водитель, — мне отсюда по Краснопресненской и…

— Вот кнедлик, — выругался Волков и крикнул Зам-Заму: — Быстро беги к воротам и разберись с караулом.

Второй Министр кивнул и грузной рысью побежал выполнять указание.

Подбежав к воротам он, шумно сопя, приник к решетке и оглядел площадку перед кассами.

— Убрали, — прохрипел он. Затем обернулся. Взгляд его уперся в веселый домик Справочного Цеха. Министр, сотрясаясь при каждом шаге, как пакет с водой, бросился к хижине.

— Где стоящий на карауле? крикнул он внутрь.

— В Туле, — ответил сонный голос.

— Да я вас сейчас… — взревел толстяк и грохнул кулаком по стенке.

Один из щитов качнулся и отскочил. Луна осветила сидящего на корточках мальчишку. Того самого, который что-то вякал на собрании и кого выгнали под конвоем!

— Это что за кукабарра? — уставился на него Зам-Зам.

Сеня, вскочив, ринулся мимо окаменевшего от удивления Министра. Опомнившись, Зам-Зам загудел:

— Стоять! — и бросился за ним.

Куда бежать, Сене выбирать не пришлось. Дорога была одна — вилась узкой аллейкой между прудом и высоченным забором. Надеяться приходилось на спортивную подготовку, а у Сени она имелась. Рассчитывая оторваться от толстяка в рывке, он стал выкладываться, но увидев, что этим выигрывает не много, решил брать дыхалкой. Зам-Зам не отставал, маячил за спиной белым халатом. О том, что будет, если дыхалка подведет, Сеня старался не думать.

Вот показалась прямоугольная тень какого-то здания. Здесь дорожка сворачивала от пруда, огибала круг, по которому днем детей катали пони, и упиралась в попугайник. Добежав до круга, Сеня свернул и, выжимая из себя все, что мог, на предельной скорости пронесся мимо указателей — выиграл еще секунд пять. По обе стороны здания тянулись ряды клеток. Вскочив на перила, Сеня подпрыгнул и повис на верхней перекладине вольеры. Боковым зрением он заметил, как белый халат выбегает на круг. Сеня подтянулся и уперся одним локтем, потом другим. Его ноги отчаянно скользили по влажной сетке. Уже было слышно пыхтенье преследователя. Сеня закинул одну ногу. Зам-Зам подпрыгнул, но захватил лишь развязавшийся шнурок второго кеда. Сеня брыкнул ногой — шнурок выскользнул из лап сопящего толстяка. Сеня перекинул и вторую ногу наверх. Теперь хорошо бы отлежаться: в боку кололо, воздух жег горло. Он поднялся на прогибающейся сетке и двинулся дальше. Ноги будто одеревенели, слушались с трудом. Вдруг вольера пошла ходуном. Это Зам-Зам карабкался наверх. Уж на это-то Сеня никак не рассчитывал. На подгибающихся ногах он бросился к зданию, но тут увидел, что оно поднимается на этаж, делает угол и упирается в высокий забор. Сеня оказался в ловушке. Он обернулся. Сзади, держась за бок, подходил толстяк. Выдохся, хотя злости это ему не убавило.

— Ну что, — прорычал он, — добегался? — И шагнул к Сене.