— Не думал, что когда-нибудь увижу зарождение, — признался змей, устами обращенного. — Ты можешь меня слышать?

Он ткнул пальцем в тело, попав в плечо. Палец с хрустом пробил пленку, погрузившись в мягкую плоть. Тело конвульсивно дернулось, из раны с шипением полилась сукровица, смешанная с темным древесным соком.

— Хрупкое… — он убрал палец, конвульсии прекратились. — Ни одно рожденное тело не сможет вместить нас.

Обращенный, стоявший на краю ямы, кинул ему топор. Вонзить лезвие в тело было несложно. Существо только с виду казалось человеком — на самом деле это была оболочка, сосуд полный древесных соков и застойной болотной воды. Обращенный отсек голову одним ударом. Темная, пахнущая топью жидкость, обильно полилась на черную землю.

Безмолвный крик зародился в недрах холма и прокатился по земле Рихарда. Люди и животные застыли, оглушенные свершившимся святотатством. Даже чудовища, стерегущие добычу в глухих лесах, горестно склонили головы. Хозяин убит. Нет больше вечного защитника, мудрого наставника, принимающего и понимающего каждого. В конце жизни для всех находилось место в ласковых объятиях болота, но теперь болота изменились, ничего не будет как прежде. Не осталось деревьев, способных стать колыбелью и вырастить нового Хозяина. Земля наполнилась жалостливым, переходящим в плач шепотом: «Нет для него места… Не возродится… Сгинул, сгинул Хозяин…».

К яме подтащили плетеные корзины, полные соли. Обращенные работали медленно, без охоты, потому что змей был уверен, что уже достиг цели. Конечно, он продолжит вырубать старые деревья, сносить человеческое жилье — нельзя останавливаться на полпути, но в целом ему остается только ждать. Укрывшись на морском дне, куда не проникает солнечный свет, змей не без волнения представлял предстоящую встречу с себе подобным. Фантазии настолько захватили его, что он потерял форму и исчез, растворившись в воде, став миллиардом думающих капель.

* * *

Зима подходила к концу, но в Серых горах было все еще холодно. На побелевших заснеженных склонах гулял ветер, поднимая снежные вихри. Животные попрятались, предпочитая спячку в теплой берлоге смерти от вьюги. Объединив усилия, люди выживали среди скал как умели. Нико, младший сын герцога Гибо, преждевременно состарился из-за пережитого и поседел, но не сломался. Он оказался достойным предводителем, не хуже, чем был его отец. Марек Полдень и Дана вопреки непогоде в короткий срок возвели достойное убежище, заняв укромную пещеру вдали от хоженых троп. В одном из ее дальних залов они нашли горячий источник, поистине бесценное сокровище в этом холодном месте.

Отрезанные от мира изгнанники жили в полном неведении и несказанно обрадовались, когда к ним вышли разведчики болот. Вскоре пришел и сам Нивар. За ним длинной вереницей следовали беженцы: обмороженные, больные, но не потерявшие присутствия духа. Несмотря на долгий тяжелый путь, каждый из них и стар, и млад, нес припасы — торф и мешки с отборным зерном.

Незнакомые люди стали друг другу ближе, чем братья. Жители холмов, золотых полей, болот и белого берега, сидели за одним костром с островитянином. Это был тесный круг друзей, в котором не было места обидам и разногласиям. Все потеряли родной дом, близких, лишились привычного уклада. Враг изменил жизнь каждого.

Когда змей уничтожил колыбель, люди герцога с ужасом ощутили ошеломляющую пустоту в груди, словно их лишили сердца. Нивар в невыносимой муке искусал губы до крови, Ланс, не скрываясь, рыдал. Убежище наполнилось горестным стоном скорбящих. Дана испуганно металась между друзьями, пытаясь помочь, но ее голос тонул в общем плаче. Превозмогая боль, рыжеволосый великан взял себя в руки и успокоил людей, найдя верные слова. Рихард не зря назначил его главным.

Помалу они оправились от удара. Дыра в груди по-прежнему ныла, но оставалась надежда на перемены.