|
Единственный достоверный факт — множественные и отчаянно свирепые нападения (впрочем, их жертвами в основном становились женщины и подростки: взрослых мужчин, в том числе вооруженных, La Bête тоже атаковал регулярно, но им, как правило, удавалось отбиться). О реальности всего остального — «оборотничьей» предыстории, мести человеческому роду, гибели галантного Руссильона, драматической финальной охоты — говорить не приходится. Достаточно сказать, что эта «финальная охота» на самом деле оказалась не последней: после того, как был убит огромный свирепый волк (волк ли?), всем казавшийся (или даже в самом деле являвшийся) Жеводанским зверем (или одним из них), нападения прервались на несколько месяцев, а потом возобновились. И только через два года удалось добыть второго зверя (столь же могучего и еще более странного): вот его-то гибель действительно прервала цепь убийств.
История двух «последних ирландских волков» довольно точно следует канве, изложенной в ирландской исторической литературе, правда, относящейся не к XVII в., а к XVIII–XIX вв. Этот хронологический сбой довольно многозначителен, так как, согласно официальным хроникам, последний волк в Ирландии пал много позже, в 1758 г., атакованный сворой ирландских волкодавов, принадлежавших некому доктору Ватсону (!), — судя по имени, одному из «проклятых англичан». Можно предположить, что переадресование этого подвига Рори и Патрику призвано замаскировать подробности, неприятные для ирландского патриотизма. Впрочем, Сетон-Томпсон в этом уж точно не виноват. Любопытно, что могучие псы Рори не очень-то похожи на ту породу, которую сейчас называют ирландским волкодавом, а вот в одном из эпизодов рассказа «Зверь», действие которого происходит во Франции XVIII в., фигурирует именно она. Что касается истории малютки Мари, то она тоже зафиксирована современниками — и тоже выглядит в сохранившихся документах не так, как в литературном изложении. Но повторимся: Сетона-Томпсона мы ценим не за его исторические изыскания (тем более в Старом Свете, в далеких Франции и Ирландии), а как писателя-натуралиста. Поэтому цикл «Исторические волки» сохраняет свою ценность вне зависимости от того, что происходило в реальной действительности.
Курто, король волков
Это история Курто, прозванного королем волков; Курто Великого, самодержавно и тиранически управлявшего Центральной Францией; неукротимого Курто, чья ярость могла обратить в бегство тысячу человек; свирепого Курто, три долгих многоснежных зимы державшего в осаде Париж. Волка, который заставил короля Карла в жалком страхе отсиживаться под защитой замковых стен. Волка, для которого человечина сделалась такой же привычной пищей, как говяжья кость для дворового пса.
* * * То были дни, когда Божья десница тяжко легла на землю Франции. Английские войска, обуреваемые жаждой разрушения, терзали Нормандию; Бургундия, Бретань, Люксембург и Прованс оставались под началом собственной феодальной знати, не признававшей верховенства королевской короны. Безвластие, голод и мор царили в истощенной стране. Крестьяне, лишенные защиты, гибли, как лесная дичь, а богатейшие пашни зарастали травой, годами не ведая плуга. В эту пору отряды военачальников и разбойничьи ватаги свирепствовали повсеместно, словно дикие звери. А волки, которым теперь не приходилось опасаться охотников — хорошо вооруженных и отважных, многочисленных, искусных в своем деле, — тоже повели себя подобно бандам разбойников: сплотившись в огромные стаи, они вышли из лесов в поля. Отныне волчье войско могло устраивать набеги на деревни, а иногда и на города. По всей долине Луары овцы были истреблены полностью, до последнего ягненка. Крупный скот кое-где еще оставался, но лишь там, где крестьяне держали его не на вольном выпасе, а в каменных стойлах или укрепленных загонах — и с мужеством отчаяния защищали всем доступным им оружием. |
