И словно мало было того, что огромный волк сам стал людоедом: его власть была настолько велика, что он распространил сие обыкновение среди сородичей. Несколько месяцев спустя ужасная правда предстала во всей своей неприглядности: волки Луврского леса начали оставлять нетронутыми отары, предпочитая употреблять в пищу мясо пастырей, эти отары защищавших.

Хроники тех времен пестрят повествованиями о массовых убийствах людей, ставших поживой на волчьих пирах. Чаще всего такие истории подают, расцвечивая их ужасающими подробностями, но один из бытописателей приводит сухие факты: в первый месяц той злосчастной зимы четырнадцать человек были убиты и сожраны волками в маленькой лощине, зажатой между Монмартром, как он зовется ныне, и воротами Святого Антония. И каждый раз волки пренебрегали предложенным взамен щедрым даром в виде скота.

Волк-великан был замечен во множестве этих дерзких нападений, и все считали, что именно он стоит за ними. Он был словно зачарован: тщетными оказались все попытки уничтожить его. Волк выбрал местом своего обитания Луврскую чащу, в этом не оставалось ни малейших сомнений. Оттуда, в непосредственной близости к парижским воротам, он и его разбойничья свора имели возможность в любое время нападать на группы путешественников или на стада, не важно, в Париж те направлялись или же следовали из Парижа. Дерзко собирали они кровавую дань среди бела дня со всех, кто входил или выходил из города, подобно разбойничьим баронам или же корсару, что кружит возле большого торгового порта. Впрочем, днем волки нападали вынужденно, поскольку на закате все городские ворота закрывались и запирались на надежные засовы, а на стенах до восхода солнца стояла стража. Обычно огромный волк сторонился стен и башен, поскольку там дежурили лучники, которые часто подстреливали волка-другого. Даже сам король волков разок был ранен, достаточно сильно, чтобы это заставило его остерегаться. А еще он был мудр — одного раза ему вполне хватило.

Но вот пришел январь, месяц снегов. Путешественников стало намного меньше, отары и стада были заперты в овинах, наземная дичь исчезла. Стая короля волков каждый день стремительно увеличивалась — ведь пока окрестные холмы оскудевали пропитанием, из-за стен города, расположенного на острове, доносился запах богатой добычи. Численность вкупе с голодом придавали волкам храбрости, и наводящая ужас стая подбиралась все ближе к городу, иногда показываясь возле самых ворот.

В Париже тем временем тоже оскудели запасы провианта. И когда пронеслась весть о быстром приближении стада коров под охраной конников, город пришел в возбуждение. Огромные ворота на мосту широко распахнулись, и стадо со всей возможной поспешностью погнали внутрь. Однако за стадом увязались волки: ведомые своим королем, воодушевленные своей численностью, они атаковали последние ряды стада. Началась сумятица, переросшая в ужас и панику. Все стремились найти укрытие за воротами. Копыта коров грохотали по брусчатке главных улиц, зеваки разбегались по домам, стража устремилась на башни, а в город сквозь открытые ворота хлынули волки, преследующие стадо и пастухов. Люди падали наземь, но и некоторое количество волков было убито из луков. Должностные лица выкрикивали разнообразные распоряжения.

Последним, кто зашел в город, был вожак. И когда послышался лязг цепей, опускающих решетку, люди помчались на помощь тому, кто крутил во́рот. Вокруг них свистели стрелы, воины орудовали тяжелыми секирами, в панике метались оставшиеся без всадников боевые кони. Послышались взволнованные крики:

— Закройте ворота, быстрее! Поймаем их! Они у нас в руках!

Вряд ли вожак уразумел человеческую речь, но когда он увидел, как опускаются решетки и смыкаются створки огромных ворот, то осознал, что ловушка вот-вот захлопнется. Тогда, круто развернув стаю так, словно шел не позади нее, а во главе, он направил волков в узкую щель, которая еще оставалась между створками ворот.