– Зотл не наркотик, – холодно сказал Алган, – если мы обратимся к букве закона.

Комендант перестал смеяться.

– Что‑то слишком долго я любуюсь вами, – процедил он сквозь зубы. – Убирайтесь отсюда.

– Зотл не наркотик, и я знаю цену зотлу, – настаивал Алган. – И готов заплатить за него. Такая сделка абсолютно законна. Глания – подконтрольная территория Бетельгейзе. Вы имеете право продать мне зотл, если он у вас есть, коменданта. И можете рассчитывать на признательность Бетельгейзе.

Глаза коменданта сделались мечтательными.

– Да, у меня есть зотл, – сказал он. – Действительно, его продажа не запрещена. Раз вы посланец Бетельгейзе, вы это знаете. Мне следовало догадаться, что вы ее тайный эмиссар.

– Я вовсе не тайный эмиссар Бетельгейзе, – перебил его Алган. – Я скажу вам правду, пока вы сами не докопались до нее. Моей ноги ни разу не было на Бетельгейзе. Но мне нужен зотл, и я готов уплатить за него вдесятеро больше того, что он стоит. Откроем наши карты!

– Согласен, – сказал комендант. – У вас есть деньги?

– Нет, – ответил Алган.

Комендант нервно дернулся.

– Вы сошли с ума, – произнес он.

Его рука потянулась к кнопке, скрытой в резьбе стола.

– Подождите. У меня нет денег при себе, но это не значит, что я не располагаю значительной суммой. Моя персона стоит очень дорого. Мне надо двенадцать корней зотла. Оцените их сами.

Комендант задумался. Сумма была огромной.

– Примерно пятьсот кредитов, – сказал он.

– Даю вам пять тысяч, – усмехнулся Алган. – Меня зовут Жерг Апган. Моя голова оценена в эту сумму. Можете проверить секретные сообщения.

Некоторое время они молчали, пристально глядя друг на друга. Потом комендант нарушил молчание.

– Кажется, – сказал он, – вы предусмотрели все. Но что вы сделаете, если я вас арестую, а зотла не дам?

– Все очень просто. Сумма будет вручена лишь тому, кто схватит меня. Но если я сам сдамся представителю Бетельгейзе, дело меняется. Существуют два варианта: либо вы ловите меня после отчаянного преследования и получаете вознаграждение, либо я сдаюсь, и вы не получаете ничего.

– Вам никто не поверит, – возразил комендант, закусив губу. – Они скорее поверят мне, чем вам.

– Конечно, – согласился Алган. – Но они еще больше поверят детектору лжи. Ему я буду вынужден сказать правду. Станет ясно, что я действительно сдался. А вас привлекут к ответственности за лжесвидетельство. Если вы примете мои условия, я никогда не окажусь перед детектором лжи. Закон разрешает преступнику отказаться от испытания детектором лжи, как бы ни были тяжки обвинения против него. Мне терять нечего.

– Где гарантия того, что вы не попытаетесь обмануть меня после ареста?

– Гарантии у вас нет. Ваше слово против моего. Я был с вами откровенен, дабы вы поняли, что игра стоит свеч. Кроме того, какой смысл мне обманывать вас? Платит Бетельгейзе, а не я. Вам надо пойти на риск. Дело стоит того, советую – поверьте мне.

– Пять тысяч кредитов, – протянул комендант. – Цена средней планеты. Но если вы тайный эмиссар Бетельгейзе, будьте вы прокляты.

– За мою голову назначена цена, – напомнил Алган. – Можете проверить.

– Хорошо.

Комендант склонился над экраном, на котором проносились какие‑то данные о планетах, положении звездолетов, затем бег информационных сообщений замедлился и появилось изображение Алгана.