И по мере того, как он переворачивал его жесткие, официального формата, страницы, вдыхая дымный запах копировальных чернил, ему стало ясно, что сам доклад все равно стал бы весьма бедным материалом для кампании по его отзыву. Большая его часть была в высшей степени технична, и совершенно очевидно, написана советниками, а не самим сенаторами, занимавшимися расследованием. Быть может, на публику это и произвело бы впечатление, но она не смогла, да и не захотела бы ознакомиться с подобным проявлением эрудиции. Ведь это было всего лишь шоу. Почти все технические проблемы дискуссии по Мосту сводились к ничего не значащим общностям. В большинстве подобных случаев Вэгонер умел мысленно отыскать пропавший факт, невежество или утаивание чего‑то, приводивших стройную цепочку логических рассуждений во взвешенное состояние.

Сенаторам не удалось найти никаких сколько‑нибудь серьезных возражений против работы над Мостом. Они помнили, что налогоплательщики готовы потратить деньги на строительство Моста на Юпитере – если так можно было выразиться, ведь кто‑то другой (например – сам Вэгонер) решал это за них, не запутывая их референдумом по данному вопросу. И сенаторам от оппозиции пришлось согласиться с тем, что его необходимо построить, хотя и как можно более экономно. Собственно, так он и строился.

Конечно же, следовало ожидать, что найдутся какие‑то маленькие нарушения, и люди, проводившие расследование, их обнаружили. Один из капитанов грузового космолета продавал строителям на Ганимеде мыло по невозможным ценам в кооперации с управляющим складом. Но это – ничто иное, как обычное финансовое преступление для проекта такого размера, как Мост. Вэгонеру немного понравилась изобретательность капитана – или это было клерк склада? – в обнаружении вещи, весьма необходимой на Ганимеде и в то же время достаточно маленькой и легкой, но стоящей того, чтобы ее провозить контрабандой. Все строители Моста большую часть своего заработка автоматически переводили в банки на Земле, даже не видя его. Было очень немного чего‑то стоящего продажи или покупки на лунах Юпитера.

Тем не менее, значительных же нарушений, не оказалось и в помине. Ни одна сталелитейная компания на продала металлических креплений ниже установленного стандарта, потому что на Мосту не было ничего металлического. Юпитериане могли бы сделать неплохой бизнес на продаже Мосту субстандартного льда‑4. Но как все знали, Юпитериан не существовало, и поэтому Мост имел весь нужный ему лед по цене, необходимой лишь для его вырезки. Офис Вэгонера относился весьма строго к всему, что касалось меньших контрактов, связанных с переформированными лунными жилищами, к снабжению топливом для грузовиков, к оборудованию. И проверял не только свои собственные сделки, но и субконтракты Армейской Космослужбы, так же связанные с Мостом.

Что же касается Чэрити Диллона и его прораба – они проводили жесткую эффективную политику. Частично из‑за того, что таковы были их натуры. И еще – из‑за интенсивной психообработки, которой они подверглись, прежде, чем отправились в систему Юпитера. Оказалось невозможно найти ничего бесполезно в том, чем они руководили. И если иногда они и бывали повинны в неадекватном инженерном решении, ни один инженер извне не мог бы заметить этого.

Наибольшая же потеря денег, которую все же понес Юпитерианский Проект, сопровождалась такой кровавой бойней, что он попал – в мыслях некоторых сенаторов – в категорию военных проектов. Когда убивают солдата во время военных действий против врага, никто не спрашивает, сколько денег стоила правительству потеря снаряжения в результате его гибели. В части доклада, касавшейся размещения основания Моста, благоговейно упоминался героизм погибших двухсот тридцати одного космонавта. И ничего не говорилось о стоимости девяти специально построенных космических буксиров, которые теперь дрейфовали в виде одних лишь силуэтов, раздавленные, словно множество плоских жестяных контуров под давлением в шесть миллионов фунтов на квадратный дюйм, где‑то у нижней границы Юпитерианской атмосферы.