То были первые минуты тайной.

         Будящей душу благодати, первый,

         Еще неясно слышный, безответный,

         Но усладительный призыв к смиренью

         И к покаянью. В языке нет слова,

         Чтоб имя дать подобному мгновенью,

         Когда с очей души вдруг слепота

         Начнет спадать и божий светлый мир

         Внутри и вне ее, как из могилы,

         Начнет с ней вместе воскресать. Такое

         Движение в моей окаменелой

         Душе незапно началося... Было

         Оно подобно зыби после бури,

         Когда нет ветра, небеса светлеют,

         А волны долго в диком беспорядке

         Бросаются, кипят и стонут. В этой

         Борьбе души меж тьмой и светом я

         Неодолимое влеченье в край

         Отечества почувствовал, к горам

         Ерусалима — и к брегам желанным

         Поплыл я, и корабль мой

         Прибила буря к острову Патмосу. Промысл

         Господний втайне от меня ту бурю

         Послал. Там жил изгнанник, старец

         Столетний, Иоанн, благовеститель

         Христа и ученик его любимый.

         О нем не ведал я: но провиденье

         Меня безведомо к нему путем

         Великой бури привело, и цепью бури

         Корабль наш был прикован к берегам

         Скалистым острова, пока со мной

         Вполне моя судьба не совершилась.

         _________

         Скитаясь одиноко, я незапно

         Во глубине долины, сокровенной

         От странника густою тенью пальм

         И кипарисов, встретил там святого

         Апостола".

         При этом слове пал

         На землю Агасфер, и долго он

         Лежал недвижим, головой во прахе.

         Когда ж он встал, его слезами были

         Облиты щеки; а в чертах его

         Тысячелетнего лица с глубокой

         Печалию, с невыразимо грустной

         Любовию была слита молитвы

         Неизглаголамная святость.