Деревья в саду шелестели на легком весеннем ветру. Воздух был напоен ароматом свежей зелени; где‑то в сумерках пела птица, и в крови бродило старое как мир ожидание лета.

Флэндри пытался отдаться чувствам, которые вызывал у него восхитительный вечер, но напряжение было слишком велико. Нервы натянулись как струны, тело исхудало, глаза ввалились. С Гунли происходило то же самое, но это как будто даже обостряло ее красоту; все, что в ней было незнакомого и странного, проявилось с особой отчетливостью.

– Ну вот, корабль стартовал, – сказал он. В голосе чувствовалась усталость, – Этагир не должен встретить препятствий на пути к Ифри, да и вообще он умный малый. Так или иначе, адмирал Уолтон получит мое письмо, – он нахмурился, его левый глаз задергался в нервном тике, – но самым критическим фактором является время. Если наши силы опередят события или запоздают, это может иметь роковые последствия.

– Я не беспокоюсь об этом, Доминик, – отозвалась Гунли. – Ты знаешь, как устраивать такие вещи.

– Мне никогда раньше не приходилось управляться с империей, прекрасная моя. В ближайшие несколько дней все будет висеть на волоске. Вот почему я хочу, чтобы ты на время покинула Шотлу. Возьми корабль с надежной охраной и отправляйся на Алаган или Гимли, или на какую‑нибудь другую отдаленную планету, – он улыбнулся уголком рта. – Кому будет нужна победа, если ты погибнешь, Гунли?

– Я должна умереть. Я изменила своему господину – я обесчещена… – отрешенно произнесла она.

– Ты спасла свой народ – своих родных южан, и в конечном счете, всю Шотлу.

– Но нарушенные клятвы… – Она заплакала, тихо и безнадежно.

– Клятва – это только средство. Оно не должно заслонять собой цель.

– Клятва есть клятва. Но, Доминик, необходимо было выбирать между Пендой и… тобой.

Он изо всех сил старался утешить ее. Но про себя угрюмо отметил, что еще никогда не чувствовал себя таким подлецом.

5

Невооруженному глазу война в космосе была едва заметна – лишь краткие вспышки излучения среди звездных скоплений, изредка – темный силуэт корабля на фоне Млечного Пути. Но адмирал Уолтон улыбался со сдержанным удовлетворением, получая весь объем информации через семантический интегратор.

– Мы добиваем их, – произнес он, – наша оперативная группа имеет двукратный численный перевес, не говоря уже о том, что они дезорганизованы и деморализованы.

– С кем мы сражаемся? – поинтересовался старший помощник Чанг.

– Точно не известно. Они разбились на такие мелкие группы, что невозможно понять, кто есть кто. Но, судя по донесению Флэндри, это должен быть – никак не могу запомнить его чудное имя – герцог Маркаграв со своим флотом. Он удерживает этот сектор и верен королю. Но не исключено, что это Келри, тоже враждебный Империи – но воюющий с Маркагравом и выступающий против короля.

– Клянусь солнцами, кометами и маленькими зелеными астероидами! – вырвалось у Чанга. – Похоже, что вся шотланская гегемония рассыпалась. Полный хаос! Происходит война всех против всех не на жизнь, а на смерть! Как ему это удалось?

– Не знаю, – усмехнулся Уолтон, – но Флэндри ас имперской разведки. Для него творить чудеса не в диковинку. О чем говорить, если до того, как его похитили дикари, он самостоятельно управлялся с проблемами Ллинатавра. И знаешь, как ему это удалось? Заявившись туда чуть ли не под фанфары, он прекрасно сыграл роль политического назначенца, использующего свое положение, чтобы пуститься в крутой разгул, и в результате вышел на заговорщиков благодаря контактам со всевозможными подонками общества.