— Я — бывшая жена Кирилла Сергеевича. Впрочем, теперь это уже не имеет значения. — Она чуть помолчала. — Да и никогда не имело, пожалуй. Знаете, а я Вам благодарна!

— За что? — глаза Киры полнились слезами, выкатываясь прямо на щеки, но она не могла скрыть удивления.

— У Вас была замечательная дочь. Я так рада, что познакомилась с нею. Только благодаря Лике я и узнала, что значит — по-настоящему любить…Но если бы не Вы, Лики бы никогда не было на Земле. Так что — спасибо Вам… Прощайте.

Каблуки ее дробно застучали по лестнице вниз. Она больше ни разу не обернулась, хотя слышала позади себя странные звуки, похожие на сдавленные рыдания… Потом хлопнула дверь и все стихло. И только выйдя на улицу она вспомнила про Коломбина. Но возвращаться не стала. Плохая примета.

* * *

— Похоже, тут тебе будет лучше! — Она посадила Коломбина на спинку дивана, поправила сползший плед. — Следи за пастушками на подзеркальнике. Хоть у них и нет трубочиста, но вдруг вздумают убежать за осенними листьями, мало ли! Остановившись в дверях, она окинула взглядом уютную комнату в неярком сиянии лампы… Кажется, ей-таки удалось навести порядок, расставить по местам гномов вырезанных из крохотных кусочков древесной коры, пристроить на нижней полке книжного шкафа слегка потрепанные альбомы по искусству, вставить в подсвечник лодочку, вырезанную из коряги крохотный кусочек цветной гелевой свечи и зажечь его. Мягкие тени заплясали на потолке., причудливо изогнув ветви пышного рябинового букета в расписной гжельской вазе на столе, покрытом старинной ажурной скатертью. С огромной фотографии в овальной ореховой оправе, рядом с вазой, смотрели на нее широко распахнутые, слегка удивленные глаза Лики. Мягкие пепельные кудри рассыпались по ее плечам, на губах порхала чуть странная улыбка. Отрешенная, лукаво-печальная, удивительная для девочки ее лет. Слишком мудрая. Она задержала взгляд на фотографии, поднесла руку к горлу, тихо прошептала:

— Как мне грустно без тебя, милая! Одиноко… Тебе нравится здесь? Видишь, Коломбин не озорничает. Он как то притих совсем… Не привык еще, что ты — далеко. Зябко что-то… — она охватила локти руками. Пойду я, поставлю чай. Уже почти пять. Длинный сегодня был день…

* * *

На кухне она долго звенела посудой, — потому не сразу услышала дверной звонок. А услышав, удивилась:

— Кто бы мог быть? Счета принесли, редакция закрыта… Не Ольга же, неугомонная подружка из Измайловки прибежала под вечер? — бормотала она вслух, накидывая на плечи яркий платок-«хохлому».

— Вам кого? — Она приоткрыла дверь. И тотчас осеклась. Высокий человек в капитанском кителе, с шинелью сине-золотистого цвета, перекинутой через руку с небольшим кофром смотрел на нее огромными, темно- зелеными глазами. Совсем как у Лики.

— Простите. — человек кашлянул смущенно. — Вы Ирина Александровна Ратманова? Мне в больнице сейчас дали Ваш адрес.

— Проходите, Павел Дмитриевич!. — Казалось, она совсем не удивилась непрошенному гостю. — Вы как раз к чаю.

— Я был на кладбище. Потом заехал сюда. Мне нужно было увидеть Вас. — Зеленые глаза потемнели до малахитово-черной пустоты.

— Я знаю. Хорошо, что Вы пришли сразу, не стали даже звонить… Проходите. Она указала рукою на дверь в комнату. — Сейчас, я принесу чаю. Вы как будто озябли?

— Да, есть немного. — человек в кителе пожал плечами. — Хотя на улице вроде бы тепло…

— Это, должно быть, нервное… Она печально улыбнулась.