– Этот человек нас, естественно, заинтересовал. Мы запросили нужных людей, но без видимого результата. Руководство Компартии Германии…

Последние слова бажюль не проговорил, выплюнул.

– …Считает, что он пропал без вести, спасаясь от погони где то в тоннелях берлинского метро. В СССР не возвращался, ни в тюрьмах, ни в лагерях его нет.

Соль отвернулась, чтобы хитрый чинуша не увидел ее лица. Но тот, конечно, понял.

– Дать вам воды, демуазель? Или сделаем небольшой перерыв?

Ладонь Камеи на миг коснулась ее руки. Дева Соланж глубоко вздохнула. Марш левой, два три, марш левой, два три, рыцарь Александр! Вы не пропали, вы обязательно вернетесь. Обязательно, обязательно!..

* * *

Возле двери своей каюты Камея остановилась, погладила Соль по плечу.

– Все, девочка, ты меня проводила, хотя в этом нет ни малейшей необходимости… Мне тоже приятно побыть с тобой несколько лишних минут, но теперь беги к себе, глотай таблетку…

– Нет, – выдохнула она. – Нет…

Камий Ортана взглянула очень серьезно, подумала немного.

– Хорошо, заходи.

В каюте, как только захлопнулась дверь, Камея шагнула к щитку кофейного аппарата, но Соль взяла ее за руку.

– Подождите… Подожди! Я… У меня…

Не договорив, поднялась на цыпочки и шепотом почти в самое ухо:

– У меня губы уже не болят. Ну, почти…

Камея положила горячую ладонь на ее щеку.

– И чего ты хочешь, девочка?

Соль закрыла глаза.

– Не знаю! Я ничего не знаю, ничего не умею…

Губы коснулись губ. Было не больно. Ну, почти.

* * *

– Теперь полежи спокойно, отдышись. Сейчас именно та минута, когда люди обычно говорят глупости. Лучше молчи, девочка, слова – ничто. Нам и так очень повезло, что все вокруг заняты важными делами, а Старший Брат еще не натыкал везде свои телескрины.

– Зато я теперь, в самом деле, нечистая. И не жалею! Сейчас я по настоящему счастлива, впервые с того дня, когда погибла мама. Страшно подумать, сколько раз меня могли убить. Тогда бы мы с тобой даже не встретились.

– А я не знаю, что делать, маленькая Соланж. У меня есть жених, очень завидный, по мнению моих родителей и подруг. Мне обещали повышение сразу же после возвращения из миссии, потом магистратура. Все расписано вперед на сорок лет… Кажется, я сама начала говорить глупости.

– Нет, Камея, сейчас именно та минута, когда люди говорят правду. Но я… Нет, промолчу, не хочу ломать ничью жизнь. Если тебе проще, считать, что я тебе просто приснилась, пусть будет так.

– Слова – ничто. Ты… Ты – всё. Я очень осторожна, но губы все равно будут болеть…

* * *

Дед приехал очень вовремя, Соль как раз успела разобраться с пудрой и помадой. Помада, конечно, гигиеническая, зато пудра самая настоящая. Камея подарила, посоветовав использовать очень осторожно. Соль вначале решила спрятать подарок подальше, однако утром, выйдя из душа, внимательно поглядела в зеркало и открыла маленькую круглую коробочку. Сразу не получилось, пришлось вновь умываться, но с третьей попытки все удалось. Ничего, рervyj raz v pervyj klass!

Агфред Руэрг позвонил по внутренней связи сразу после того, как Соль убрала коробочку с пудрой подальше. В общем, удачно совпало.

– Отсюда тебе лучше уехать, – рассудил дед, когда о главном переговорили. – В Крепости 1 безопаснее.

Соль пожала плечами. Как говорят русские, shilo na mylo.

– Чем безопаснее, дядо? У вас там, кажется, практикуются публичные покаяния? В санбенито, как в Кастилии при Изабелле Католичке?

Агфред Руэрг сжал крепкие кулаки.