Думал. Теперь уже нет. Интересно, что принесло сюда Вальяна? Они, конечно, приятели, но… Тоже – были, прошедшее время.

– Кстати, тебя тут тряхнуло? Прошлой ночью?

Анри Леконт лишь удивленно моргнул. Приятель (в прошедшем времени) подался вперед, понизил голос:

– Что то рвануло, очень мощное, вроде склада боеприпасов. В центре города почти незаметно, а в северных пригородах стекла повылетали. С войны такого не было. И…

Обернулся, взглянул на дверь.

– И в Лондоне тоже. И в Берлине. Правительство с утра заседает.

Бывший учитель в ответ пожал плечами.

– И ладно! Объявят мобилизацию – узнаем.

Взял со стола опустевшую бутылку, поставил на край, затем, подумав, подошел к подоконнику. Еще одна, пусть и не «Duras Cabernet». Сойдет!

– Тебе что, и вправду все равно? – осведомился Вальян, когда хозяин наполнил стаканчики. Леконт согласно кивнул.

– Абсолютно. В армии кормят, а вино я и там достану.

Гость помотал головой.

– Анри, так нельзя! Я понимаю, что Инесса…

Леконт выставил ладонь, словно отгораживаясь от Прошлого.

– Ни слова больше!.. Пьер! Я не тигр, меня не надо обкладывать со всех сторон. Почему то кажется, ты пришел не для того, чтобы пригласить меня на работу к Галлимару. Кайся!

Тот вздохнул в ответ.

– Ты… Ты мою сестру помнишь? Мари Жаклин?

– К кого?

* * *

Модное название «лицей», на самом же деле – школа интернат для девочек. Правда, не совсем обычная. 16 й округ, престижный и респектабельный. Бывшее аббатство – толстые стены, узкие окна.

– Можно ли перейти из детской спальни прямо в гостиную? – вопрошала хозяйка, мадам Жубер, вздымая к потолку золоченый монокль. – Нет, нет и нет! Нужен переходный период. Есть возраст, когда девушка уже не может цепляться за материнскую юбку – особенно если это шелковая юбка.

Мадам Жубер была ростом с гренадера Империи, курила сигары и умела испепелять взглядом – качество очень и очень полезное в подобном заведении. Почти у половины учениц родители в разводе, у остальных тоже не все в порядке, иначе бы не отдали в интернат.

– Диплома с отличием мало, мсье Леконт. К нашим учителям мы предъявляем особые требования. Особые, мсье!

Он это знал, благо нашлось кому просветить. В последние годы в парижских школах почти обязательной стала должность врача психолога. В лицее мадам Жубер врач тоже именовался психологом, но имел диплом психиатра.

Родители приходили в гости по четвергам. Девочки ждали их, стоя на ступенях огромной мраморной лестницы. Некоторым везло, другим нет. Иногда везло даже с избытком – в гости к Мари Жаклин, сестре однокурсника Вальяна приходили, пусть и не каждую неделю, сразу четверо – отец с мачехой и мать с очередным «другом». Вежливо здоровались, улыбались друг другу…

Из за монастырских стен сор не выносили. При Анри Леконте все было тихо, но несколькими годами ранее две девочки отправились прямиком в частную психиатрическую лечебницу. Одну не уберегли – покончила с собой. Родителей не обвинишь, значит, виноваты учителя. Их ненавидят, в них влюбляются… Мадам Жубер старалась брать на работу тех, кто постарше, лысые, хромые и горбатые имели самые лучшие шансы.

Выпускник Сорбонны (улица Виктора Кузена, новый корпус) Анри Леконт был молод, хорош собой, занимался спортом и стригся у модного парикмахера. Заранее проигрышная кандидатура, если бы не один нюанс. Леконт был женат. Инесса, как и он сам, выпускница филологического, уже успела устроиться в лицей преподавательницей испанского языка. Мадам Жубер пригласила молодых супругов в свой кабинет, напоила кофе и осталась довольна.