– Ну вас!

Доктор Фест прикинул, где бригадефюрер берет сухие щепки. Кажется, тут, где по коре прошелся топор. Если постараться, то… Не щепка, какой то огрызок. Но горит!

Огонь благодарно подмигнул.

* * *

– Рискну начать с богохульства, господа, – негромко заговорил Олендорф. – Я здесь, словно Иисус на Голгофе между Дисмасом и Гестасом. Кто есть кто, рассудите сами, не в том сила. Вы, доктор Брандт все годы состояли при рейхсфюрере, были его тенью. Вы же, доктор Фест, давний и последовательный враг национал социализма. Поэтому вы оба не можете оценить происходящее объективно. Один из вас готов паниковать…

– Нет! – Брандт вскочил, едва не затоптав костер. – Я? Я – никогда!

– Другой тихо веселится и злорадствует… Меньше эмоций, доктор Брандт, нервы вам еще пригодятся. А между тем, именно сейчас рождается новая Германия, а может, и новая Европа. Рейх, несмотря на огромные перемены, все таки остается обычной европейской страной. Обыватель, тот самый Михель, никуда не делся, такой приспособится хоть к коммунизму, хоть к каннибализму. Иное дело СС. Черный орден – это полный разрыв с прошлым, самый настоящий шаг в грядущее. Неудивительно, что враги нанесли удар именно по рейхсфюреру… Вы, конечно, сейчас спросите, доктор Фест, какие именно враги? Иная раса, доктор, именно то, о чем предупреждал фюрер. А откуда именно, с фиолетовой планеты, из иного измерения или из за океана, не так и принципиально.

– Серьезно? – не выдержал бывший унтер офицер. – Доктор Олендорф, вы разве забыли, что такое раса? Учебник откройте!

Тот лишь рукой махнул.

– Вы даже не реалист, доктор Фест, вы Фома Неверующий. Ладно, попытаюсь говорить на вашем языке. Сейчас перед Рейхом есть два пути. Первый это возвращение в обывательское болото, к примитивному рыночному обществу, к скотству и социал дарвинизму. Этот путь олицетворяет всем нам известный политик, который сам по себе – воплощение всех возможных пороков.

Намек не слишком сложен. Не любят Толстого Германа в ведомстве рейхсфюрера!

– И наш путь, путь СС. Именно мы – вызов филистерству и обывательщине, мы создаем, извините за пафос, новую Землю и новое небо.

Доктор Фест с интересом взглянул на соседа. Неужели, и в самом деле, верит? Впрочем, если отбросить помянутый пафос вместе с фиолетовой планетой, то в сухом остатке нечто совершенно очевидное: схватка за власть, Геринг против Гиммлера. Нарыв зрел давно, и вот – прорвало.

– Но почему фюрер уехал? – горько вздохнул Брандт. – Именно сейчас, когда все решается?

«Потому и уехал», – мог бы ответить Нильс, друг диких гусей, но промолчал ввиду полной очевидности.

Из за деревьев донеслись приглушенные расстоянием автомобильные гудки.

– Подъем! – Олендорф пружинисто встал. – Доктор Брандт, не падайте духом, доктор Фест, не спешите радоваться. Пошли!

И затоптал костер.

* * *

Грузились без всякой охоты, перспективы ночного путешествия никого не радовали. Потому не особо торопились, курильщики же улучили минуту другую, чтобы сделать несколько прощальных затяжек. Доктор Иоганн Фест и сам достал пачку «Юно». Нашел в кармане зажигалку, прикусил сигарету зубами…

– Эй! Там, там!..

Кто именно крикнул, неясно, но причину заметили сразу.