«Мне то что делать?» – чуть было не крикнула Соль, но вовремя прикусила язык. У такого только спроси!

– Есть также мнение, что господствующий класс Клеменции готовит постепенный переход к двухпартийной системе. Качели, как в Северо Американских Штатах. Старший Брат и его крикуны, так сказать, пробная модель.

Все это казалось слишком сложным, и Соль попыталась ухватититься за что то конкретное.

– Старший Брат – кто он?

Дуодецим взглянул удивленно.

– Вам не объяснили? Должность! Сегодня один Брат, завтра другой. Выборов у них нет, кто и кого там должен загрызть, никому не ведомо. Кстати, увидите его портрет, не обращайте внимания, это обобщенный образ. Конспирация!

Соль помотала головой. Нет, на Земле как то проще.

Дуодецим, чуткость проявив, попрощался и пропал, зато вернулся Понс.

– Новый амет показывать будут, – сообщил он. – Это по вашему…

– Кинофильм, – вспомнила Соль. – Про любовь?

Парень почему то смутился, и Соль впервые подумала о том, сколько сквайру лет. По виду старшеклассник или выпускник и держится так же. Будь это на Земле, ничего особенного, но в космосе, на орбитальной станции? Неужели никого постарше не нашлось?

– Н не совсем, – наконец сообщил Понс. – Исторический, про Старую Землю.

Соль прониклась. Такое пропускать грех! Между тем, сквайр, явно на что то решившись, оглянулся по сторонам.

– Демуазель Соланж! Могу ли у вас спросить? Конечно, вы имеете полное право не отвечать…

Соль тоже на всякий случай обернулась. Да что происходит?

– «Демуазель» не надо, недавно называли, мне не понравилось. Соль – и не иначе. Спрашивайте!

– У вас… У вас уже есть жених?

Вначале решила, что послышалось, затем потом повторила фразу про себя. Разозлилась. Подобрела. Чуть не рассмеялась.

– Я учусь в восьмом классе, Понс. Мне четырнадцать.

Чистая правда! Про Андреаса Хинтерштойсера вспоминать не будем. И про доктора Гана. И даже про красавчика Клауса.

– Но… Я читал, что у аристократов о свадьбе договариваются заранее, за много лет.

Соль чуть не фыркнула. Нашел аристократку! Спорить, однако, не стала.

– Может быть, но жениха у меня нет. Понс, это совершенно неинтересно, давайте лучше о кино. Это сегодня?

* * *

…Над Парижем, столицей Королевства Французского, гремят колокола. Его Величество празднует день ангела. За роскошно убранным столом знать в шелке и бриллиантах. Музыканты негры играют американский джаз.

Париж узнавался сразу – по Эйфелевой башне. Соль, вспомнив учебник, вначале удивилась, но потом махнула рукой. Как пишут в газетах, режиссер так видит.

…Но не все веселятся, не все гуляют за королевским столом. Некий вельможа угодил в опалу, он мечется по своему роскошному дворцу, заламывая руки и закатывая глаза. На его пути попадается роскошная ваза в стиле ар деко. Вдребезги! Радиоприемник… Тоже вдребезги!

Экран в зале имелся, а вот киномеханик отсутствовал. Цветное и объемное (ого!) изображение проступало прямо из экрана. Очень похоже на телескрин, только больше во много раз.

…Вельможа звонит в золотой колокольчик. Два лакея, явные китайцы, по его знаку затаскивают в покои мешок. Миг – и на ковре лежит юная красавица в изорванном платье. Вельможа облизывает пухлые губы, наклоняется над пленницей. Сейчас, сейчас…

Соль покосилась на верного сквайра. Тот смотрел, не отрываясь, и она чуть чуть, но обиделась. Пленница, конечно же, очень хороша… Но почему все время кажется, что это все она уже видела?

…Да, сейчас! Кривые пальцы с длинными ногтями касаются трепещущего тела…

Дзинь! Окно – вдребезги, по комнате разлетаются стекла.