‑ Кто? ‑ спросил Лизандро, и из‑за двери послышалось приглушенное:

‑ Реквием. Жан‑Клод меня вызвал.

Лизандро бросил на меня вопросительный взгляд. С секундным опозданием я поняла, что он ожидал моего решения, и мое уважение к нему резко возросло. Мне не очень‑то хотелось видеться сегодня с Реквиемом. Я все еще пребывала в растерянности от того, что он недавно был добавлен в мое «меню». Но он сам родом из Англии, а значит, совсем недавно видел Арлекина собственными глазами. Его знания нам могут пригодиться. Этим я себя успокаивала, кивком разрешая впустить в кабинет Реквиема.

ГЛАВА 7

Реквием в черном, в тон волосам, длинном плаще с капюшоном, бесшумно проскользнул в комнату. Из всех знакомых мне вампиров один он одевался подобным образом.

Следом за ним вошел Байрон, держа полотенце так, словно в нем что‑то было завернуто. С того момента, как я его в последний раз видела, одежды на нем не прибавилась. Из‑под набедренной повязки там‑сям торчали смятые купюры. Он широко ухмыльнулся мне:

‑ Приветик, душенька.

‑ Приветик, Байрон.

Он всегда разговаривал как персонаж старого британского кино: в его речи изобиловали всякие «милочки» и «душеньки». Я не принимала этого близко к сердцу, потому что так он обращался ко всем подряд. Он встряхнул полотенце над диваном рядом со мной, и оттуда посыпались деньги.

‑ Удачный вечер, ‑ прокомментировал Натаниэль.

Байрон согласно кивнул и принялся добывать деньги из‑под своей повязки.

‑ Жан‑Клод во время моего выступления использовал свой сладкий‑сладкий голос. Собравшиеся сегодня простофили совсем разомлели от этого.

Он сбросил повязку, и на пол спикировало еще несколько банкнот. Обычно я возражала против того, чтобы кто‑то разгуливал голышом в моем присутствии, но они ведь стриптизеры. Спустя какое‑то время прекращаешь обращать на наготу внимание, иначе тебе просто нечего делать в клубе. К тому же для танцоров она не означала того, что предполагала в нормальном мире. В основе стриптиза лежит иллюзия, будто клиенты могут поиметь стриптизеров ‑ но это только иллюзия секса, не реальность. Сие понимание пришло ко мне не сразу.

Байрон принялся вытирать полотенцем трудовой пот. В какой‑то момент он поморщился, а потом повернулся, чтобы продемонстрировать свежие царапины чуть выше задницы.

‑ Цапнула меня сзади в самом конце представления, ‑ пожаловался он.

‑ На халяву, или оплатила отдельно? ‑ уточнил Натаниэль.

‑ На халяву.

У меня, наверное, был озадаченный вид, потому что Натаниэль пояснил:

‑ На халяву ‑ это когда клиентка тискает, царапает или еще чего, а мы даже не знаем, кто именно это сделал, так что они за это не платят.

‑ О, ‑ только и сказала я, потому что ничего другого в голову не пришло. Мне не нравилось смотреть на то, как моих бой‑френдов лапают посторонние тетки. Вот еще одна причина, по которой я здесь нечасто появляюсь.

‑ Вечерняя звезда, предвестница любви, Так близко от меня, но не подарит и улыбки, ‑ так поприветствовал меня Реквием. Для него это характерно, хотя цитаты иногда меняются. В последнее время он взял за привычку называть меня «вечерней звездой».

‑ Знаешь, а я выяснила, откуда эта цитата. «Потерянный рай» Джона Милтона. Я не знаток, но по‑моему, таким поэтичным способом ты пытаешься выразить недовольство.

Он скользнул ко мне, стараясь не дать плащу распахнуться, так, что из‑под него виден был только правильный овал лица, обрамленный ван‑дейковской бородкой и бакенбардами. Единственным цветовым пятном в его облике была головокружительная синева глаз ‑ самый сочный, глубокий оттенок между светло‑ и темно‑голубым, какой я когда‑либо видела.