Его рот был полуоткрыт, неплотно закрытые веки подрагивали, лицо исказилось гримасой удовольствия. Тело Натаниэля напряглось в предвкушении. Боль ему явно нравилась, его заводило грубое обращение. Черт подери.

Байрон резко отпустил Натаниэля, почти отбросил. Натаниэль рухнул на диван, хватая ртом воздух и закатив глаза под все еще подрагивавшими веками. Его позвоночник выгнулся, голова запрокинулась, и он скорчился в такой позе у спинки дивана.

Байрон стоял рядом и наблюдал за этим.

‑ Милочка, это чересчур сильная реакция, ‑ сказал он мне. ‑ Ты, должно быть, слишком долго им пренебрегала.

И он был прав. Хотелось бы мне с этим поспорить, но он был чертовски прав. И доказательство этого пренебрежения корчилось сейчас на диване в чем‑то похожем на экстаз, источник которого все еще лежал вне моего понимания. Мне иногда нравилось пожестче, но такое не вызвало бы у меня подобной реакции.

Натаниэль, наконец, начал затихать. Глаза у него все еще были закрыты, а на лице блуждала улыбка. Я впервые со всей ясностью осознала, что насилие может быть для него сексом, действительно может.

Я взглянула на Байрона:

‑ И что ты хотел этим сказать?

Я‑то уже практически догадалась, что именно он хотел этим сказать, но черта с два я стану облегчать ему жизнь.

‑ Ходили слухи, что ты не играешь с мальчиком в доминанта ‑ подчиненного, но я не мог в это поверить. Нет, правда, разве можно быть с Натаниэлем и не делать этого? Связывание и подчинение для него ‑ как воздух и вода.

Я согласно кивнула, после чего выразительно вскинула пистолет:

‑ Ты хоть понимаешь, что я едва тебя не пристрелила?

‑ Понял, когда ты ткнула пушкой мне в лицо, ‑ шутливость снова исчезла из его голоса, но вскоре он опять улыбался. ‑ Это так заводит.

‑ Тебе что, действительно в кайф, что я чуть тебя не пристрелила? ‑ последнюю часть фразы я увенчала коротким смешком, но то был нервный смех.

‑ Мне такое нравится не так сильно, как Натаниэлю, но иногда я получаю от этого кайф.

Он забрался с ногами на диван, втиснувшись между Натаниэлем и боковой спинкой. И снова обнял того за плечи, хотя, сидя в такой позе, уже не смог бы оказаться с ним лицом к лицу. Натаниэль прижался к нему с умиротворенной физиономией. Меня слегка передернуло. Но Натаниэль обхватил руки Байрона и еще крепче прижал их к себе, словно тот был его любимым плюшевым мишкой. Байрон ему никогда настолько не нравился. И вот, пожалуйста ‑ хватило лишь небольшой грубой ласки, чтобы тот стал его лучшим приятелем. Я не понимала этого, просто не могла понять.

Байрон обнял Натаниэля в ответ и погладил по волосам.

‑ У меня двойственная натура, Анита, в буквальном смысле.

‑ Это означает бисексуальность, как я понимаю, ‑ нахмурилась я.

‑ Есть и другое значение, милочка.

‑ Ну так поясни. Я не очень хорошо понимаю намеки, Байрон.

‑ Это означает, что я могу быть как доминантом, так и подчиненным.

‑ Доминантом и подчиненным, ‑ повторила я, и он кивнул. ‑ Так что ты предлагаешь?

‑ Я могу помочь в приручении твоего котенка.

‑ Как? ‑ в одно это слово я постаралась вложить все, что чувствовала по этому поводу.

Байрон хохотнул:

‑ Какая концентрация угрозы и сомнения в одном слове, милочка.

‑ Отвечай на вопрос.

‑ Питай ardeur от Натаниэля в то время, как я буду делать ему больно. С такой прелюдией выход энергии будет колоссальным.

‑ А тебе это что даст?

‑ У меня будет секс с тобой, душенька.

‑ Ага, очень правдоподобно, ‑ покачала головой я. ‑ Мальчики тебе нравятся гораздо больше, чем девочки.

‑ У меня будет сексуальный контакт с Натаниэлем.

Я недоверчиво сузила глаза:

‑ Я никогда не замечала, чтобы ты был неравнодушен к Натаниэлю.

‑ Я знаю, что он несчастен, а я хочу, чтобы моим друзьям было хорошо.