‑ Кажется, ты серьезно над чем‑то задумалась, детка.

‑ Размышляю над тем, что ты продемонстрировал; ты разве не этого добивался? ‑ огрызнулась я.

‑ Я надеялся, что тебе понравится, но в твоих глазах читается нечто другое, ‑ нахмурился, в свою очередь, Байрон.

‑ Ее нелегко убедить на такое, ‑ заметил Реквием.

‑ Ей нравится быть сразу с двумя.

‑ Но не с любыми двумя, ‑ возразил Реквием. ‑ А с теми, из которых она не могла бы отдать предпочтение одному.

‑ Вы говорите обо мне так, словно меня здесь нет. Я это просто ненавижу, ‑ заявила я.

‑ Прости, душенька, но я надеялся, что вид нас с Натаниэлем вместе подействует на тебя.

‑ Меня это озадачивает.

Байрон засмеялся, и это сделало его лицо моложе, давая представление о том, как он, должно быть, выглядел, когда был пятнадцатилетним подростком, еще до того, как его нашел вампир и сделал так, что Байрону уже никогда не суждено было справить шестнадцатилетие.

‑ Я надеялся совсем на другое.

‑ Ну, извини, ‑ пожала плечами я.

‑ Это не твоя вина, дорогуша, ‑ он покачал головой. ‑ Я не ради тебя это делаю.

‑ Ну так и я не ради тебя стараюсь, ‑ свредничала я.

‑ Секс был хорош, ‑ хохотнул в ответ он.

‑ Но с Жан‑Клодом тебе понравилось бы больше.

В его глазах промелькнуло странное выражение. Он с наигранным смущением опустил глаза, а когда снова поднял на меня взгляд, в них читалась все та же ехидная застенчивость.

‑ Жан‑Клод любит тебя, голубка, он ясно дал это всем понять.

Я собиралась уточнить, что он имел в виду, но тут дверь распахнулась, и вошел сам предмет нашего разговора. В зале я заметила только то, что он одет в темное, но он всегда так одевается. В общем, одежда была, как обычно, черной, но сама она была необычной.

На нем был смокинг с фалдами, хотя можно ли назвать смокингом то, что пошито из кожи? Нечто вроде шелковых подтяжек было надето прямо на голое тело. Я уставилась на его обнаженную грудь так, как обычно таращатся на женскую грудь мужчины. Обычно я так не делаю. В том смысле, что у Жан‑Клода, конечно, замечательное тело, но лицо несравненно лучше. Тогда я подняла взгляд к его лицу. Волосы темными локонами спадали ему на плечи. Шея перехвачена черной бархатной лентой с камеей, которую купила для него я. Взгляд переместился выше, к словно созданному для поцелуев изгибу губ, к линии щеки, напоминающей изгиб крыла ласточки, вся изящество и… Крыло ласточки? Это еще что за твою мать? Мне бы никогда не пришло в голову такое сравнение.

‑ Ma petite, ты хорошо себя чувствуешь?

‑ Нет, ‑ спокойно ответила я. ‑ Полагаю, что нет.

Он подошел ближе, и мне пришлось поднять глаза, чтобы встреть его полночной синевы взгляд. На меня нахлынуло то же ощущение, что и возле кинотеатра, когда я впервые увидела Натаниэля. Я была слишком очарована, слишком заворожена им. Мне даже пришлось закрыть глаза, чтобы его образ не отвлекал меня, пока я произношу:

‑ Мне кажется, кто‑то на меня воздействует.

‑ Что ты имеешь в виду, ma petite?

‑ Ты имеешь в виду, как тогда, в кино? ‑ догадался Натаниэль. Его голос раздался близко от меня, не с дивана. Наверное, он подошел к нам.

Не открывая глаз, я утвердительно кивнула.

‑ Что произошло в кинотеатре? ‑ голос Жан‑Клода раздался в непосредственной близости от меня.

Натаниэль объяснил, добавив:

‑ Ей пришлось достать крест, чтобы полегчало.

‑ Но сейчас крест на мне, ‑ сообщила я.

‑ Сейчас он у тебя под кофтой, ‑ сказал Натаниэль. ‑ А тогда висел поверх.

‑ Это не должно играть особой роли, разве что искомый вампир находится в одной комнате со мной.

‑ Попробуй все же достать его на свет, ‑ посоветовал Жан‑Клод.