Жан‑Клод питался этой жаждой, этой потребностью. Он поглощал ее так же, как другие вампиры пьют кровь. Полуобнаженные официанты поднялись на сцену, чтобы аккуратно отцепить он него женщину. Они помогли ей вернуться за столик, а она по дороге кричала, умоляла о том, чего никогда не сможет получить. Она оплатила поцелуй и получила его, но Жан‑Клод всегда заставляет желать чего‑то большего. Мне следует об этом помнить.

Его голос обольстительным ветерком промчался в моем сознании:

«Ma petite, почему ты здесь?»

‑ Слишком сильно о тебе думала, ‑ прошептала я в пустоту, но Жан‑Клод услышал. Он улыбнулся; по его лицу была размазана помада, как минимум, двух разных видов.

«Ты вошла в мое сознание, когда я кормил ardeur, и он не пробудился в тебе. Ты хорошо тренировалась».

‑ Точно, ‑ сказала я, чувствуя себе немножко глупо оттого, как это должно было выглядеть со стороны: сижу в пустом кабинете и говорю вслух с невидимым собеседником. Особенно смущало то, что я одновременно слышала шум и гомон, окружавший его в клубе. Какая‑то женщина громко требовала пустить ее на сцену следующей, размахивая пачкой банкнот в руке.

«Мне нужно обработать еще нескольких; поговорим потом».

‑ Воспользуйся телефоном, ‑ сказала я. ‑ Я сейчас на работе.

Он засмеялся, и этот звук отразился во мне эхом, прокатился мурашками по коже и вызвал напряжение в нижней части тела. Я отпрянула от него и закрыла связывавшие нас метафизические каналы, чтобы не оказаться снова втянутой в это представление. Затем попыталась подумать о чем‑то другом, хоть о чем‑нибудь другом. Если бы я знала правила бейсбола, я стала бы думать о нем, но бейсбол ‑ не мой вид спорта.

Жан‑Клод не раздевался, он просто питался сексуальной энергией толпы. В более тусклые времена его назвали бы инкубом, демоном, питающимся похотью. Эта мысль едва не вернула меня обратно в клуб, но я остановила себя: «Думай о правоведении, о законах. О чем‑нибудь». В наше время ему достаточно было повесить на видных местах предупреждения, вроде: «Внимание: использование вампирских сил является частью развлекательной программы. Исключений нет. Находясь вне клуба, вы даете разрешение на законное использование вампирских сил применительно к вам и вашим спутникам».

Новые законы о вампирах помогли им в легализации, но не охватили всего, что им было доступно. Индивидуальный гипноз строго запрещен, а вот массовый ‑ без проблем, потому что этот зов не такой сильный и не настолько же полный. Индивидуальный гипноз способен заставить человека подняться с кровати и выйти наружу, к поджидающему там вампиру. Массовый гипноз на такое не способен, по крайней мере, в теории. Вампу запрещено брать кровь, не получив предварительного согласия донора. Нельзя использовать вампирские силы для принуждения к сексу. Кроме того, вампиры обязаны доводить до людей эту юридическую информацию по месту работы. Все остальное законом если и регулируется, то весьма туманно. Последний из запретов, касающийся принуждения к сексу при помощи вампирских сил, был введен только в прошлом году. С тех пор такое принуждение рассматривается, как спаивание или одурманивание наркотиками на свидании, а во всех остальных случаях использование вампирских сил приводит не к суду и тюрьме, а к смертному приговору. Малькольм был прав, говоря о двойных стандартах. По закону вампиры считаются людьми, но они не обладают всеми правами, гарантированными американским гражданам. Конечно, полноправные граждане не способны вырывать из гнезд решетки железные прутья и использовать ментальные силы, чтобы подчищать память согражданам. Вскоре после нескольких кровавых и довольно нелицеприятных побегов, вампиров посчитали слишком опасными, чтобы держать их в тюрьмах.

И тогда появились официальные истребители вампиров. Нет, я не пытаюсь утверждать, будто была первой представительницей этой профессии. Я и не была. Первыми истребителями стали те, кто занимался этим еще до легализации этого нелегкого труда, когда вампиров можно было убивать просто так, безо всяких юридических последствий.