– А теперь назови мне истинную причину твоего прибытия сюда, Билли Карма, – отчеканил командир.

– Я уже все сказал, – ответил я. – Я прибыл с тем, чтобы привести вас к Иисусу.

– Иисус? Это кто?

– Ну, необразованному мирянину понять это сложно, но Иисус – сын Бога.

– Ладно, – кивнул пришелец, – приведи Иисуса на Джамбликст и мы обсудим с ним все вопросы.

– Это невозможно. – Я покачал головой. – Он умер более восьми тысяч лет тому назад.

– Вы поклоняетесь мертвецу?

– Ну, он не был обычным человеком, – объяснил я.

– Он был богом?

– Не совсем.

– Очень уж все запутано, – признал командир. – Как он умер?

– Его распяли.

– Объясни, пожалуйста.

Я объяснил, как распинали людей, и пришельцы одобрительно закивали.

– Видите? – обратился командир к солдатам. – Я же говорил, что мы сможем многому научиться у врага. Надеюсь, кто‑нибудь из вас все записал. – Он повернулся ко мне. – Думаю, ты и сам понял, что идешь ложным путем, преподобный Билли Карма. Твой Бог не смог защитить даже собственного сына, тогда как наш Бог помог нам победить Флот.

– Моего Бога занимали дела Монархии, котировки фондовой биржи и исход некоторых спортивных состязаний, – отрезал я. – Такую мелочевку, как вы, Он пока просто не заметил. Но когда заметит, вы узнаете, кто во Вселенной хозяин.

Командир долго смотрел на меня, я уже решил, что он собирается согласиться со мной и извиниться за развязанную войну, но услышал от него совсем другие слова.

– Думаю, наш департамент пропаганды будет очень доволен, если ты откажешься от своего Бога и поклянешься в вечной преданности нашему.

– Никогда! – проревел я.

– Нам потребуется десять минут, чтобы расставить голокамеры.

– Приносите камеры, если вам угодно. Но меня и Бога вам победить не удастся.

– Не понял.

– Ты меня слышал! Мы размажем вас по земле. Мы скинем вас с обрыва! Мы обрушим на вас наводнения и болезни, мы убьем всех ваших первенцев. Так что дважды подумай перед тем, как пытаться разлучить меня с моим Богом!

– Ты отказываешься отречься от своего Бога?

– Абсолютно.

– Даже если мы отрежем тебе руки и ноги?

– Отрезайте, что угодно. Они – всего лишь плоть. Вы не сможете отрезать мою бессмертную душу.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что ты – бессмертная душа? – спросил он.

– Именно так.

– Ты, возможно, думаешь, что я ничего тебе не отрежу, что мои слова – пустая угроза?

– Я надеюсь на это, потому что я привык к своим конечностям, но это и не важно. Ничто не заставит меня повернуться спиной к Богу, и я знаю, что Он никогда не повернется спиной ко мне.

– Любопытная версия. Думаю, мы сейчас ее проверим.

И он нацелил пистолет на мою руку.

– Одну минуту!

– Что такое? – В его голосе слышалось разочарование. – Ты отрекаешься от своего Бога еще до первого выстрела?

– Нет, – ответил я, – но разве ты не подождешь, пока принесут голокамеры?

– Нет. – Он покачал головой. – Гражданскому населению моей планеты неинтересно наблюдать невероятно жестокий и болезненный процесс расчленения. Их интересует только результат – твое согласие служить нашему Богу.

Он вновь прицелился.

– Ты кое‑что забываешь! – в отчаянии воскликнул я.