Марк Антоний послал своих солдат, и они вытащили Цицерона из дома и отрубили ему голову. Жена Антония приказала вырезать Цицерону язык за оскорбления, которыми Цицерон когда‑то ее осыпал. Вот чокнутые, а?
Киллиан не был согласен с подобной трактовкой исторических событий, однако решил, что Коултер гордится тем, что жена родилась в том же городе, что и знаменитый римлянин, а вовсе не пытается угрожать, как показалось ему вначале. Двусмысленности, угрозы – это больше в манере Тома.
– Точно чокнутые, – согласился Киллиан. – Может, перейдем к заданию?
– Конечно.
– Когда вы узнали, что ваша первая жена сбежала с детьми?
– Вторая.
– Прошу прощения?..
– Первая моя жена, Карен, живет в Брайтоне. С ней у меня отличные отношения. Я часто встречаюсь с ее детьми. Они уже взрослые, обе девочки – Хизер и Руби – сейчас учатся в колледже, и очень хорошо учатся. – В голосе Коултера прозвучало легкое раздражение.
– Простите, оговорился. – Киллиан поспешил исправить свою ошибку. – Ваша вторая жена. Расскажите о ней.
Коултер будто не расслышал просьбы и, следуя течению своей мысли, произнес:
– Как ты, конечно, заметил, Хелен беременна. Еще одна девочка. Пять девочек, – вздохнул Коултер.
– Поздравляю! – улыбнулся Киллиан.
Коултер кивнул и задержался взглядом на маслянистой жидкости в стакане:
– Если только две мои дочери, которые находятся у этой спятившей дуры, живы… Никто не знает, где они находятся, эта сумасшедшая не остановится ни перед чем. Она нюхала героин во время беременности – об этом ты знаешь?!
– Нет, я не знал.
– И ведь не раз, не два, постоянно. Я отправлял ее и в «Прайори», и в больницу Клэптона… Ничего не помогло. Мне надо было еще тогда все понять, но я любил ее.
– И как долго вы пытались найти ее?
– Более месяца.
– А до этого каковы были условия?
– У нее была частичная опека над детьми. Я забирал детей по выходным и на праздники. И вдруг – как гром среди ясного неба. У нас были хорошие отношения. Я даже позволил ей пожить в своем доме в Донеголе. Она встречалась с Хелен… Все было таким… таким…
– Безоблачным?
– Да, безоблачным… Я был в Брюсселе, когда мне позвонил Том и сообщил, что она исчезла. Как призрак… Она и дети. Испарились. С тех пор я о ней больше не слышал.
– Она пропала из вашего дома в Донеголе? Где именно он расположен?
– Поблизости от городка Леттеркенни. Знаете такой?
– Да, знаю. Она что‑нибудь прихватила из дома?
– Нет.
– Почему вы уверены, что это не похищение?
– Так это и есть похищение. Она похитила моих детей. Деньги‑то тебе платит страховая компания. Вернее, заплатит, после того как Том все уладит…
– Я не это имел в виду. Откуда вы знаете, что к их пропаже не причастен кто‑то еще?
– Она позвонила своим родителям и заявила, что не желает больше делить со мной опеку над детьми и собирается бежать, забрав с собой девочек. Они пытались ее отговорить – не получилось: она чертовски упряма.
Киллиан глотнул виски и подпер щеку рукой:
– До этого она неукоснительно следовала предписаниям суда?
– Да, все было прекрасно. Я должен был забрать детей в выходные. И вдруг ей что‑то стрельнуло в голову и она сбежала. Маразм…
– Незадолго до исчезновения вы не замечали в ее поведении чего‑то необычного?
– Нет. Я полагал, она покончила с наркотиками. Оказалось, ошибся. |